...Но самую неожиданную версию о родословной великого украинского поэта озвучил шевченковед Владимир Сиротенко-Вербицкий (правнук автора слов современного украинского гимна Н.Вербицкого и, одновременно, праправнук П.Кулиша, приятеля Т.Шевченко). Ссылаясь на семейные предания, он утверждает, что Тарас Григорьевич был незаконнорожденным сыном... великого князя Константина Павловича Романова.
Часть первую читайте здесь.
Как ни странно это предположение, от него невозможно просто так отмахнуться. После сражения при Бауцене 20-21 мая 1813 г. между Наполеоном и шестой антинаполеоновской коалицией (куда входила и Российская империя) было заключено перемирье. Но если местоположение царской семьи во время перемирья узнать не сложно — 13 июня 1813 г. (по ст.стилю) в Казанском соборе Москвы был торжественно похоронен фельдмаршал М.И.Кутузов-Голенищев, причем присутствовал царь и почти вся царская фамилия — то местопребывание великого князя Константина Павловича до сих пор не определено. Во вверенный ему корпус он вернулся 11 июня 1813 г. (по ст.ст.), но где он был в конце мая — начале июня 1813 г. доподлинно неизвестно. С большой долей вероятности в это время он гостил в имении своих друзей... Энгельгардтов! (По другой версии, он гостил в имении графини Александры Браницкой (родной сестры В.В.Энгельгардта-ст.), где-то в ста верстах от имения самого В.В.Энгельгардта).
К слову сказать, впервые версию о «великокняжеском происхождении» озвучил известный литератор начала ХІХ в. Н.Кукольник в своем дневнике.
Сам он познакомился с Тарасом в 1828 г. в Вильно (где в то время жил П.В.Энгельгардт с женой, а сам поэт учился рисовать). А ему сию тайну, якобы, поведала жена П.Энгельгардта, София.
«ПОКРОВИТЕЛЬ РАЗВРАТА»
Тут надо хотя бы несколько слов сказать о самом великом князе Константине Павловиче. Второй сын императора Павла І, любимец гвардии, он долгое время официально считался наследником престола (за неимением детей у старшего брата Александра І) и титуловался «цесаревичем».
Но в 1823 г. цесаревич {тайно} отказался от своих прав на престол — якобы, вследствие морганистического брака с польской графиней Жанетт Грудзинской (однако согласно тогдашнему имперскому законодательству, этим он лишал своих детей, но никак не себя лично, права на престол.)
Был ли этот отказ добровольным, или цесаревича принудили к нему — трудно сказать.
Нужно также отметить, что у цесаревича было трое внебрачных детей (двое сыновей и одна дочь), от двух французских любовниц. Детей своих он обеспечил и деньгами, и дворянским достоинством.
Однако Константин Павлович все равно заслужил прозвище «покровитель разврата».
Вот что мы узнаем из дневника графа Ф.П.Толстого: «Сегодня умерла жившая в Петербурге одна госпожа по фамилии Араужо. Вчера она выехала из своей квартиры после обеда совсем здоровою, а в первом или во втором часу ночи была привезена в наёмной карете и внесена в её квартиру, и оставлена в первой комнате в совершенном бесчувствии в одной изодранной грязной рубашке. Эта женщина была в коротких связях с генералом Бауром, безнравственным подлым кутилою, фаворитом и другом великого князя Константина Павловича. Его высочество, узнав об этой связи и увидев Араужо, пожелал её иметь. Услужливый подлец охотно уступил ему свою любовницу, но она, любя Баура, с гордостью отринула предложение любви Константина Павловича, и что они ни делал, она не поддавалась. Озлобленный презрением к его страсти, великий князь придумал ужаснейшее наказание для Араужо. Он приказал своему любимцу вчера пригласить эту несчастную женщину к себе на квартиру, где было приготовлено с дюжину конногвардейских солдат, которым приказано было поочерёдно изнасиловать жертву. Зверство было исполнено, как утверждают, в присутствии самого изобретателя наказания.
В городе всюду говорят об этом происшествии, жестоко негодуют, а оно остаётся без наказания...»
Действительно ли Константин Павлович был таким негодяем, или же мы имеем дело с «черным пиаром» — сказать трудно. Но, так или иначе, цесаревич отказался от власти — в пользу своего младшего брата Николая. В 1826 г. он стал Наместником в Царстве Польском — поговаривали, что в качестве компенсации младший брат даже хотел сделать его королем Польши. А в 1830 г. в Варшаве началось антироссийское восстание, и великому князю пришлось бежать.
15 (27) июня 1831 г. великий князь Константин Павлович умер от холеры и был похоронен в Петропавловском соборе Петропавловской крепости г.С-Петербург — усыпальнице Дома Романовых. Так как официально он детей не имел, то его имение Стрельна было отписано племяннику — Константину Николаевичу.
Т.Г.Шевченко, автопортрет и Великий князь Константин Павлович
ТАЙНА ОДНОГО ВЫКУПА
Как известно, Т.Г.Шевченко старанием своих покровителей — поэта В.Жуковского, художника К.Брюллова и графа-мецената М.Вильегорского — был выкуплен из крепостной зависимости 22 апреля 1838 г. за астрономическую, как для простого крепостного, сумму — 2500 рублей.
«Сговорившись предварительно с моим помещиком, — писал Шевченко в своей автобиографии, — Жуковский просил Брюллова написать с него портрет, с целью разыграть его в частной лотерее. Великий Брюллов тотчас согласился, и портрет у него был готов. Жуковский, с помощью графа Вьельгорского, устроил лотерею в 2500 рублей, и этой ценой была куплена моя свобода, 22 апреля 1838 г.».
Шевченко почему-то забыл упомянуть (и будет делать это постоянно, за одним исключением), что лотерея эта произошла в Царском селе, и в ней участвовали члены царской семьи.
Запись в камер-фурьерском журнале от 14 апреля 1838 года гласит: «...Ввечеру Их Величество с Их Высочеством государем наследником, великою княгинею Еленою Павловною и великою княжною Мариею Николаевною и собравшимися к 8-ми часам по приглашению государыни императрицы особами обоего пола, бывшими сего числа за обеденным столом, изволили препроводить время в круглом Нового дворца зале разными играми, танцами и розыгрышем лотереи вещей».
Лотерея прошла — и начались странности. Царская фамилия начала «жилиться» выплатить деньги за лотерейные билеты — хотя это было лишь 40% от общей стоимости портрета великого российского поэта (и учителя цесаревича!) кисти великого же российского художника.
Запись в конторской книге великой княжны Марии Николаевны: «...Препровожденны сего числа при отношении за № 360 к ея превосходительству Ю. Ф. Барановой триста рублей ассигнациями для уплаты за билеты, взятые великою княжною Мариею Николаевною, при розыгрывании в лотерее, в императорском семействе, написанного живописцем Брюлловым портрета В. А. Жуковского, — записать в расход по шнуровой книге о суммах ея высочества. — Апреля 23 за 1838 год».
А вот запись в книге расходов великого князя Александра Николаевича: «24 апреля. Заплачено за лотерейный билет портрет Жуковского живописца Брюллова 300 р.»
И, наконец, запись в книге денежных сумм императрицы Александры Федоровны от 25 апреля 1838 г.: «...Действ[ительной] ст[атской] советнице Ю. Ф. Барановой, за билеты на лотерею, в которой ея величеством выигран портрет В. А. Жуковского, четыреста рублей.»
Итак, деньги царская семья таки отдала — но через одиннадцать дней после проведения лотереи и спустя три дня (!), как Шевченко уже был выкуплен у своего владельца. Формально говоря, деньги царской семьи в выкупе Шевченко задействованы не были. (Похоже, не дождавшись своевременного расчета, Брюллов и Жуковский перезаняли денег у знакомых или в банке. Существует также версия, что была проведена еще одна лотерея, «не царская», в которой разыгрывалась копия портрета, и она-то, мол, и дала недостающую сумму.)
А может, дело было вовсе не в жлобстве? Царская фамилия узнала о том, в чью пользу идут вырученные деньги, и, дабы избежать скандала {и фактического признания родства с крепостным маляром!}, решила дистанцироваться от всего этого. Вот только поздно...
А 28 апреля 1838 г. неожиданно сам наследник престола Александр Николаевич навестил мастерскую К.Брюллова — якобы, чтобы осмотреть выигранный портрет. Вот как это описывает художник Аполлон Мокрицкий: «Сегодня поутру писал я у Брюллова, как пришедший Путята (писатель, знакомый Жуковского) известил нас, что наследник в Академии и, может быть, зайдет к Брюллову. Точно, не прошло и полчаса, как Его Высочество пожаловал к нам. Мы с Шевченком приняли его, ко мне обратился он с вопросом о Брюллове, потом смотрел большую картину, отозвался с похвалою. Рассмотрев все с большим вниманием, спросил, можно ли пройти в другие комнаты. Пошли, увидел он портрет Жуковского и был им чрезвычайно доволен... Уходя, он поручил мне сказать, что жалеет очень, что не виделся с Брюлловым...»
Возникает вполне закономерный вопрос: а портрет ли интересовал наследника цесаревича? Еще четыре дня назад Александр Николаевич и денег на него давать не хотел! Возможно, осмотр портрета был лишь повод, чтобы посмотреть на КОГО-ТО, не привлекая чужого внимания?
РОДОВАЯ ТРАВМА?
Как бы там ни было, но Шевченко при жизни решительно отвергал какую-либо ответственную роль царя в своем освобождении, называя это «нелепой басней».
Лишь при расследовании дела о «Кирилло-Мефодиевском братстве» в ІІІ отделении 21 апреля 1847 г. он позволил намекнуть следователю, что царская семья благоволит к нему. «...в 1838 г. был освобожден из крепостного состояния августейшей императорской фамилией, чрез посредство Василия Андреевича Жуковского, графа Михаила Юрьевича Виельгорского и Карла Павловича Брюллова. Брюллов написал портрет Жуковского для императорской фамилии, и на эти деньги я был выкуплен у помещика», — заявил Шевченко.
Однако при аресте у поэта нашли его сатирическую поэму «Сон», в которой он высмеивал и самого царя-«благодетеля», и его супругу. Эффект получился обратный, и вместо снисхождения Шевченко получил по полной — он единственный из всего «тайного общества» был направлен в солдаты без права писать и рисовать.
Правда, ему было дано право выслуги (заметим — в то время отдавали в солдаты «с правом выслуги» провинившихся дворян, но никак не разночинцев или бывших крепостных) — однако место службы Шевченко оказалось такой глухоманью, что выслужиться ему так и не удалось.
В 1850 г. он жаловался в письме В.Жуковскому: «Для меня необходима была бы перемена климата; но я на это не должен надеяться: рядовых таких, как я, не переводят. Мне бы хотелось в Кавказский корпус, и врачи тоже советуют; а меня посылают опять на Сырдарью потому только, что там расположен баталион, в котором я записан. Для моего здоровья этот поход самый убийственный: новые укрепления еще не совсем устроенные, плохая вода и жизнь самая однообразная...»
Приговор мятежному поэту (как заметил сам Шевченко — его осудили «без суда», по личному распоряжению царя) слишком мягок для бывшего крепостного — но слишком суров для дворянского отпрыска (пусть и побочного), не говоря уже о незаконнорожденном племяннике царя. Да что эти Романовы о себе возомнили?! Сам Николай Павлович — праправнук третьего (!) сына царя Алексея Михайловича (Петра І) и вдовы (?!) шведского солдата (!), прачки (Марты Скавронской). А прабабка Николая Павловича, Анна Петровна, родилась не то что в морганистическом браке — а даже ДО ОФИЦИАЛЬНОГО БРАКА своих родителей! И они еще нос воротят!
Словом, к царской фамилии у Шевченко была личная неприязнь. И если поэт действительно был незаконным отпрыском Романовых, то это многое бы объясняло. Царицу Александру Федоровну (она же Фредерика Шарлота Вильгемина Прусская) Тарас ненавидел еще более, чем самого самодержца — возможно потому, что именно её считали главной в интриге по отречению Константина Павловича от прав на престол. Так ли это было на самом деле — Бог весть. Вот только на её смерть Шевченко отозвался эпитафией, полной желчи.
Хотя лежачих и не бьют,
Но и лежать так не дают
Ленивым. А тебя же, сука!
И сами мы, и наши внуки,
Всем миром люди проклянут!
Не проклянут, а только плюнут
На тех откормленных щенят,
Что ты щенила. Мýка! Мýка
О скорбь моя, моя печаль!
Или ты пройдешь когда? Иль псами
Цари с министрами-рабами
Тебя, о злую, разорвут!
Не разорвут. А люди тихо
Без всякого лихого лиха
Царя на плаху поведут...
(«Царя на плаху поведут...» — сказано сильно. Хотя российские поэты про царей и не такое писали. Вспомним пушкинское:
Мы добрых граждан позабавим
И у позорного столпа
Кишкой последнего попа
Последнего царя удавим!)
Слова Шевченко оказались в чем то пророческими — Александра ІІ таки убили. Хотя и не на плахе.
Но это уже другая история.
«ТАК КТО БЫЛ КТО? ТАК КТО БЫЛ КЕМ?»
Так кем был Тарас Шевченко? Сыном крестьянина или великокняжеским бастардом? Ответ на этот вопрос могла бы дать генетическая экспертиза.
Однако, думается, маститые историки, пребывая в плену своих стереотипов, еще долго не решаться на подобный шаг. И даже будут препятствовать этому!
Вот с экспертизой останков Николая ІІ и его семьи тянули почти двадцать лет.
А мощи «невинноубиенного» царевича Дмитрия? Их еще царь Василий Шуйский объявил неприкосновенными — не для того ли, чтобы никто и никогда не узнал, кем был на самом деле Лжедмитрий І?
Однако кем бы ни был по происхождению Тарас Шевченко, для простых украинцев он еще надолго останется национальным героем. Во всяком случае, пока новое время не родит новых...