Великий украинский поэт Тарас Григорьевич Шевченко (1814-1861) является одной из культовых фигур современной Украины. Можно сказать без преувеличения — её духовным отцом.
О «Великом Кобзаре» (именно так нарекли украинцы Тараса Григорьевича после его смерти) слагали предания, ставили пьесы, снимали кинофильмы и писали книги. Одних памятников поэту — 1384 (из них 1256 расположены в Украине; еще 128 находятся в 35 странах мира — там, где есть украинская диаспора). Самый оригинальный памятник великому украинцу установлен в г. Риме (Италия), где Тараса Шевченко изобразили в тоге римского патриция.
В представлении простых людей ОН всегда был кость от кости, плоть от плоти украинского народа. В девяноста процентах изображений поэт одет по-крестьянски: в кожух и смушковую шапку. И даже почтительное прозвище, которое ему дали на Родине, должно свидетельствовать о его народности (кобзарь — народный певец, играющий на кобзе; такое же название носил первый сборник стихов знаменитого поэта). Для многих его почитателей жизнь бывшего крепостного казачка, ставшего знаменитым художником, известным писателем и великим поэтом не только Украины, но и всей Российской империи (!), служила образцом, примером нравственного подвига.
Однако исторические изыскания последних лет поставили под сомнение общеизвестную историю жизни Т. Г. Шевченко.
Памятник Т. Шевченко в г. Риме.
МИФЫ И РЕАЛЬНОСТЬ
Было общепринято считать, что Т. Г. Шевченко происходил из, так сказать, малообеспеченной (и многодетной!) семьи крепостных крестьян. Но если факт многодетности семьи Григория Шевченко не подвергается сомнению (всего у поэта было 9 родных и сводных братьев и сестер), то её бедность стоит под большим вопросом.
Дед поэта Иван Шевченко-Грушевский был крепким хозяином и, согласно ревизским спискам, единственный в с. Кириловка, у кого были слуги — Процько и Зиновия.
Отец поэта Григорий Шевченко, как утверждают исследователи, был чумаком. Эти «дальнобойщики» ХІХ в., возившие соль из Крыма, в целом были людьми небедными, а если не злоупотребляли спиртным, то и весьма зажиточными.
Памятник Т. Шевченко в г. Варшаве (Польша). Скульптор отошел от привычного образа поэта и изобразил его молодым и энергичным.
Также заметим, что маленький Тарас, даже став сиротой (об этом — дальше), умудрился выучиться пристойно читать и писать, чем не всякий бедный дворянин мог похвастать.
Нет! Вовсе не бедность семьи была бичом для Тараса в его юные годы. Дело в другом. Над ним висела некая тайна его рождения, которая отравляла ему существование как в детстве, так и после совершеннолетия.
КРЕСТЬЯНСКИЙ БАЙСТРЮК?..
Сам поэт в 1860 г. в своей автобиографии писал: «Родился в 1814 году февраля 25. В селе Кириловке Звенигородского уезда Киевской губернии». Кириловка — родина его отца Григория. Однако еще в прошлом веке шевченковеды выяснили, что фактически Тарас Григорьевич родился в другом селе Звенигородского уезда — Моринцах, на родине матери поэта Екатерины Якимовны Бойко, куда в 1813 г. {из Кириловки} переехали жить его родители. Пожив некоторое время в Моринцах, семья Шевченко в 1815 г. вернулась в Кириловку. Этот зигзаг в жизни семьи Шевченко исследователи долго не могли объяснить. Складывалось впечатление, что переезд в Моринцы был нужен лишь для того, чтобы именно там родился будущий гений украинской литературы.
Любопытно, что в метрической книге местной церкви есть запись о рождении поэта, сделанная священником А. Базаринским, причем с помарками. Родителями мальчика указаны Тарас и Катерина Шевченко, но заглавная буква имени матери, изначально написанная как «А», исправлена на «Е», да и следующие буквы написаны поверх некого другого текста («Тысяча восемьсот четырнадцатого года февраля двадцать пятого числа у жителя села Моринец Григория Шевченко и его жены Екатерины родился сын Тарас. Молитвовал и крестил Богословской церкви священник Алексей Базаринский»).
Долгое время на помарку не обращали существенного внимания: мало ли что! Может быть, поп после крестин был немного нетрезв, а потому допустил небольшую ошибку! Однако уже в наше время кто-то вспомнил, что метрические книги дублировались (на случай пожара и т. п. форс-мажорных обстоятельств), а вторые экземпляры хранились в Киевской Духовной консистории. Проверили архивы и — о, чудо! — дубликат метрической книги нашелся! Целый и невредимый! Но еще большая неожиданность ждала шевченковедов, когда они открыли эту книгу. В ней рукой все того же священника Базаринского была сделана запись, что родителями Тараса являются Григорий Шевченко и ... его жена Агафья!!!
Кто такая Агафья? Исследователи провели огромную работу и выяснили, что у Екатерины Шевченко была младшая сестра Агафья, родившаяся где-то между 1793-м и 1796 г.
Вновь открывшиеся обстоятельства позволяют по-новому посмотреть на родословную поэта. Выходит, он был рожден не в браке; а женщина, которую поэт называл матерью, оказалась его родной тетей. Понятно, что в ту пору в крестьянской среде это был грандиозный скандал! И можно только представить, какие страсти кипели в семье Григория!
Немудрено, что семья, чтобы скрыть конфуз (очевидно, по настоянию деда), переехала в другой населенный пункт. Что касается самой Агафьи, то она, как выяснили, вообще была отправлена дедом за сотню верст от родного дома, в с.Лозивок (ныне Черкасская обл.), где впоследствии была выдана замуж и обрела новую семью.
Но вернемся к биографии Тараса Григорьевича. Сделанное открытие поставило перед шевченковедами новые, еще более заковыристые, вопросы. Если Тарас — плод большой любви Григория Шевченко и его свояченицы, то непонятно, почему Григорий довольно холодно относился к своему сыну.
После смерти Катерины Шевченко Григорий женится вторично, на вдове с тремя своими детьми — Оксане Терещенко (по некоторым данным, еще одной родственнице Екатерины Шевченко).
И похоже, что Григорий детей Оксаны любил больше, чем многострадального Тараса. Во всяком случае, перед самой своей смертью, когда ослабевший Григорий делил среди детей свое имущество, то Оксане досталась хата, её детям — овцы, а Тарасу не досталось ничего! Абсолютно!
Якобы умирающий Григорий сказал: «А сыну своему Тарасу... из моего хозяйства ничего не нужно; он не будет простым человеком: из него будет или что-то очень хорошее, или великий лентяй; для него мое наследство или ничего не будет значить, или ничем не поможет».
Кто-то видит в этих предсмертных словах отца поэта предвиденье его великой судьбы. А кто-то — неимоверную жестокость, когда неокрепшего подростка бросили в омут житейских проблем без копейки денег. Став круглым сиротой, мальчик был вынужден сам зарабатывать себе на хлеб: пасти скот, батрачить, помогать местному дьяку отпевать усопших (благо Псалтырь Тарас выучил наизусть!) за «десятую копейку».
ДВОРЯНСКИЙ БАСТАРД?..
Итак, версия об отцовстве Григория Шевченко ставится под вопрос. Но кто тогда приходится отцом поэта? Первое, что приходит в голову (и что весьма и весьма возможно, учитывая куртуазные нравы той эпохи): отцом ребенка мог быть хозяин семьи Шевченко, помещик Василий Васильевич Энгельгардт (1755 — 1828), племянник светлейшего князя Потемкина-Таврического, богатейший человек Украины, владелец 50 тысяч десятин земли и 100 тысяч крепостных.
Чему удивляться? У императрицы Екатерины Второй было не менее трех (!) внебрачных детей. У Энгельгардта от некой «польской княжны» было пять детей: Андрей (1780-1834), Василий (1785-1837), Александра (1787-1808), Екатерина (1797-1818) и Павел (1798-1849; он же станет хозяином поэта после смерти отца). И при этом он оставался... холостяком! Правда, своих {формально незаконнорожденных} детей в 1801 г. он усыновил и обеспечил достойным наследством.
В то время нередки были случаи связей помещиков со своими крепостными. Великий российский поэт В. Жуковский (учитель А. С. Пушкина и цесаревича Александра ІІ), человек, помогший впоследствии Т. Шевченко выкупиться из крепостной зависимости, был сыном дворянина и пленной турчанки. Да что там! Сам А. С. Пушкин имел связь со своей крепостной Ольгой Калашниковой, в результате которой на свет появился мальчик Павел (к сожалению, умерший во младенчестве).
Василий Васильевич Энгельгардт (1755 — 1828)
(Любопытно, что знаменитый художник Карл Брюллов, впервые увидев молодого Тараса, был поражен его «не мужицким» лицом.)
Так что вполне вероятно, что семнадцатилетняя горничная Агафья Бойко приглянулась или самому сластолюбивому помещику, или кому-то из его сыновей — ибо мало сомнений, что юная неопытная крестьянская девушка не могла быть увлечена молодым господином, да еще в офицерском мундире.
Т. Шевченко. «Катерина», 1842 г.
Хочется отметить, что через все раннее творчество поэта красной нитью прошла тема о «покрытке» — бедной простой девушке, соблазненной, а потом брошенной офицером российской армии (которых в ту пору на Украине величали «москалями»; позже, забритый в солдаты, Шевченко сам стал «москалем». «...І я тепер точнісінький, як той москаль...» — писал он другу А. Лизогубу из Орской крепости).
После освобождения из крепостной зависимости Шевченко посвятит своему благодетелю В. Жуковскому одну из своих лучших поэм «Катерина».
Да, ту самую: «Кохайтеся, чорнобриві, та не з москалями...». А в 1842 г. напишет картину «Катерина» как иллюстрацию к оной поэме. На переднем плане изображена крестьянская девушка — с уже намечающимся животиком; а вдали бравый улан (гусар?) скачет прочь...
Надо сказать, что мелодраматичность в поэтическом творчестве Т. Шевченко сыграла важную роль в его популяризации (ныне вся киноиндустрия держится на историях о «брошенных-больных-беременных-без денег-без образования-безработных-барышнях», которые чего-то там добиваются.
Похоже, Великий Кобзарь был у истоков этого тренда. А сколько женских слез было выплакано над «Катериной», один Господь ведает!
Но вернемся к Т. Г. Шевченко и В. В. Энгельгардту-старшему. Проведенная в начале 2000-х физиогномистическая экспертиза портретов Т. Шевченко и его помещика не дала решительного ответа об их предполагаемом родстве. Скорее поставила это родство под сомнение. Шевченковедам пришлось довольствоваться этим: за неимением гербовой, как известно...
Но тут грянула новая сенсация!..
Окончание следует