«...14 июля старший советник юстиции Герберт Шорнер представил мне отчет следственной комиссии об исчезновении двух адресных контейнеров с палубы транспортного корабля „Pilger“, прибывшего в Николаевский порт из Гамбурга. В стивидорской описи было указано содержимое пропавшего груза: 280 кг морфина, 130 кг первичной очистки опия, 111 кг расфасованного эфира, 256 кг дармштадского (кристаллизованного. — Авт.) кокаина и 20300 ампул морфия.
За две недели удалось выявить трех виновных в исчезновении препаратов для наших госпиталей в Херсоне и Николаеве. Второй помощник капитана корабля Вагрус Попеле, начальник внутренней охраны порта Зигмунд Таррас и старший стивидор Михаил Колосовский признались на допросах, что отгрузили медикаменты по фальшивым документам неизвестным лицам. Они получили за свое предательство не тридцать сребреников, а 4000 полновесных червонцев.
По словесным приметам покупателей найти не удалось, а проверки городских аптек не дали результатов. Это уже второй случай хищения морфия и кокаина в порту. Без всяких колебаний я утвердил решение трибунала, изменники были расстреляны...».
Военный комендант генерал-майор Моргенштерн-Дюринг управлял нашим городом всего полгода. Затем он уехал в Германию, где написал мемуары с претенциозным названием «Моя Великая война», которая была издана Лейпцигским магистратом в 1928 году. Книжка содержит целых шесть страниц, посвященных Николаеву.
В повествовании немецкий офицер несколько раз упоминает о масштабных хищениях наркотических средств из николаевских госпиталей, лазаретов и портовых магазинов. Хотя, собственно говоря, кокаин, героин и морфин в 1918 году не считались опасными наркотиками, они свободно, без всяких рецептов, отпускались в любой аптеке.
Однако, несмотря на свободный доступ, интерес к психоделическим медикаментам обострился именно в период революции и гражданской войны.
Интерес к психоделическим медикаментам
История приобщения человека к психотропным галлюциногенам насчитывает тысячелетия и имеет определенное районирование. В Северной Америке жрецы впадали в наркотический транс от листьев коки, европейские друиды — от грибов, северные шаманы народов Заполярья варили отвар из когнила (корня) ягеля, египтяне и племена внутренней Африки «взбодрялись» экстрактом ореха колы, а Средняя Азия и Дальний Восток издревле «сидели» на конопле и опиатах.
Листья коки впервые попали на Европейский континент в начале ХVI века. К ним очень долго присматривались средневековые аптекари и парфюмеры, затем с алкалоидными растворами стали экспериментировать химические лаборатории университетов. В 1855-м немецкий фармацевт Фридрих Гедке выделил промежуточный экстракт из листьев коки, назвав его эритроксилином.
Однако настоящим популяризатором малоизвестного препарата стал знаменитый Зигмунд Фрейд. В 1884 году он приступил к исследованиям психостимулирующих свойств кокаина, на собственном опыте проверяя его клинические эффекты.
Ученый издал статью «Сверх кока», в которой пропагандировал кокаин как лекарство от депрессии, различных неврозов, сифилиса, алкоголизма, морфийной наркомании, сексуальных расстройств, и начал активно применять алкалоид в своей психотерапевтической практике. Именно под влиянием харизматичного Фрейда экстракт заокеанского растения начал свое триумфальное шествие по всему миру.
Эритроксилин — промежуточный экстракт кокаина. По нынешним меркам, почти гомеопатическое средство. Он немного повышал возбудимость, увеличивал ток крови и обострял коммуникативную рефлексию человека. Через полчаса действие прекращалось, и... наступала депрессия.
Полный синтез кокаина удалось провести только в 1897 году. Австрийский химик Рихард Вильштеттер в лаборатории Айнхорна получил белый порошок и разработал технологию его промышленного производства.
Новый препарат произвёл революцию в анестезии и стал рассматриваться медиками как панацея от всех болезней. Сотни лекарств, содержащих кокаин, появились на рынке; они стали использоваться в травматологии, гинекологии; рекламировались как средства против всех заболеваний, связанных с болью.
Кокаин рекомендовали как медикамент «для укрепления детского здоровья», «пищу для мозга» и вообще «на все случаи жизни». Порошок и кокаиновая паста появились в свободной продаже на прилавках аптек Москвы и Санкт-Петербурга в 1901 году. Первая газетная реклама о продаже чудодейственного препарата в Николаеве датируется 7 апреля 1906 года.
Фармацевтические фабрики по всему миру стали резко наращивать выпуск препарата, а в 1910 году немецкие и французские фирмы «Мерк», «Сандос» и «Хоффман ля Рош» создали первую в истории кокаиновую монополию, которая так и называлась «Международный кокаиновый синдикат».
Транснациональная корпорация была организована по принципу алмазодобывающей компании де Бирс и сосредоточила 85% выпуска синтезированного наркотика.
Однако взрывное развитие производство кокаина получило накануне Первой мировой войны, когда препаратом заинтересовались военные ведомства стран Антанты и Тройственного союза. У военных были свои планы на использование препарата.
Военные перспективы кокаина
В конце ХIХ — начале ХХ века военные деятели европейских государств были всерьез озабочены перестройкой своих вооруженных сил и подготовкой солдат к новым условиям боевых действий.
Увеличивались дальнобойность и скорострельность артиллерии, появились авиация, автомобили, мотоциклеты, совершенствовались радиотелеграфные коммуникации. И только пехота, как в старое доброе время, продолжала месить грязь во время переходов.
Солдаты выбивались из сил, не поспевая за механизированным обозом. Приходилось совершать марши по 60-70 верст. Люди на привалах падали от усталости, увеличивались болезни и дезертирство.
Еще с времен франко-прусской войны 1870-1871 годов немецкие генералы экспериментировали с различными взбадривающими алкалоидами. Солдатам и офицерам разрешали на ночевках колоть себе внутривенно новомодный морфий, чтобы взбодриться после тяжелого дня и спокойно заснуть. Благо шприц изобрели за несколько лет до этого. Результат был печален. Многие прусские гренадеры вернулись на родину законченными наркоманами.
От морфия отказались, зато принялись разрабатывать «бодрящую» солдатскую диету. Плодом творческих усилий армейских диетологов стала «гороховая колбаса», изготавливаемая из бобовой муки, с добавлением сала и мясного отвара.
Однако эта калорийная, но тяжелая пища не укрепляла силы, а отягощала пехотинцев: они чувствовали себя сытыми, но сил не прибавлялось. Кроме того, солдаты начинали «маяться животом», что не прибавляло скорости маршевым колоннам. Проблема так и осталась нерешенной.
Французы также проводили в Алжире масштабные эксперименты, добавляя в рацион спагов орехи колы. Батальоны совершали по жаре многокилометровые марши, и... люди были свежими. Однако у экстракта колы был побочный эффект — появление агрессивной гиперсексуальности. Увеличение преступлений на этой почве вынудило командование отказаться от опасной «диеты».
Таким образом, синтезированный кокаин, вызывающий у человека взрыв серотонина («гормон удовольствия»), появился в нужное время и в нужном месте.
В нужное время и в нужном месте
Первая мировая война приобщила к кокаину многомиллионные армии европейских государств. Русские крестьяне, одетые в солдатские шинели, тоже «подсели» на экзотический наркотик. Если до войны марафет нюхали дамы полусвета, актеры, поэты, музыканты и другие представители столичной богемы, то на передовой заветный порошок стал достоянием простого народа.
Тон задавала авиация. У немецких, австрийских и британских летчиков кокаин официально входил в медицинскую профилактику снятия послеполетного стресса. Пилот Герман Геринг не поднимался в воздух без кокаина. К концу войны будущий рейхсмаршал стал разносторонним наркоманом. Когда спустя двадцать семь лет, в 1945-м, он попал в руки американцев, то в его кофре было обнаружено 20 000 ампул морфия.
Не отставали «от моды» и русские авиаторы. Начальник летного отряда Северного фронта штабс-капитан Иван Мезенцев вспоминал о том, что «командование изымало для воздушной разведки последние запасы меркского (немецкая компания „Мерк“) кокаина из тыловых лазаретов».
Кстати, с кокаином, морфием, героином и другими «анальгетиками» в русской армии была большая проблема. Уже в 1914 году все армейские запасы истощились. Хирурги оперировали «по живому», единственной анастезией были спирт и водка.
Собственная фармакологическая промышленность в России отсутствовала. До 1914 года на немецкие фабрики поставлялось лекарственное сырьё по дешевке, а возвращались медикаментозные товары по заоблачным ценам. Во время войны все поставки обезболивающих препаратов прекратились.
Зато стала процветать контрабандная торговля наркотиком. Москва и Петроград были завалены кокаином и морфием. Ими торговали в притонах и приличных гостиницах. Богатые нюхали чистый продукт, а бедные покупали у проституток и беспризорников порошок, перемешанный с мелом.
Наркотики из столиц быстро распространились в глухую провинцию и стали достоянием самых широких масс. Историки фармации отмечают, что новомодное увлечение охватило мелкое чиновничество, гимназистов и даже часть рабочих оборонных заводов.
В Николаеве одним из требований забастовщиков судостроительного завода «Наваль» к администрации было обеспечение рабочей аптеки и фельдшерского пункта медицинскими препаратами: мерксовской пастой (кокаином) и морфином.
Если в Москву и Петроград основной поток кокаина попадал из немецкой оккупационной зоны в Прибалтике, то в Одессу, Херсон и Николаев был проложен «великий кокаиновый путь» с Балканского полуострова, где для помощи деморализованной румынской армии находился целый русский экспедиционный корпус.
Плюс ко всему 700 тысяч китайских кули, прибывших в Россию по правительственной программе для рытья окопов и дорожных работ, привезли с собой устойчивую культуру потребления опия и организовали каналы его бесперебойной доставки с Востока.
Постепенно от Белого до Черного моря сложился устойчивый «марафетовый союз фронта и тыла». В мемуарной литературе Первой мировой войны есть устойчивый штамп о русском окопном коктейле, состоящем из водки и кокаина. Этот напиток помогал преодолеть стрессовую усталость, страх и безысходность существования.
Потребление кокаина, морфия и производных опиатов к 1917 году обрело почти тотальный характер. Многие солдаты и офицеры стали зависимыми наркоманами.
После большевистского переворота стихийно произошла ликвидация всех военных медкорпусов. На чёрный рынок хлынули волны белого порошка. Кокаин по-прежнему считался таким же «безобидным» веществом, как и никотин. В ресторанах, аптеках, на улицах и борделях его можно было приобрести свободно.
Общеизвестно, что в Гражданскую войну на кокаине «сидели» высшие командиры как Белой, так и Красной армии. В мемуарной литературе отражены их фамилии. Яков Слащев и Андрей Шкуро, Александр Колчак и Петр Краснов, Григорий Семенов и Роман Унгерн-Штернберг — это наркоманский генералитет белых.
У красных, соответственно: Муравьев, Дубенко, Якир, Подвойский, Тухачевский, Болдырев, Вострецов, Думенко, Железняк и многие другие.
После Гражданской войны потребление кокаина среди рабочих обрело такие масштабы, что большевистское правительство всерьез озаботилось проблемой. В декабре 1919 года от председателя РВС республики Троцкого последовал грозный декрет о запрете частной торговли кокаином и опийными препаратами. Санкция к нарушителям была революционной: за первое задержание — расстрел условно; за второй — реально.
Однако военные действия помешали реализовать указ в полной мере. В конце 1924 года ВЦИК и Совнарком СССР приняли новый декрет «О мерах регулирования торговли наркотическими веществами».
Он поставил ввоз и производство наркотиков под контроль государства. Тогда же Уголовный кодекс был дополнен статьей, согласно которой лица, занимавшиеся изготовлением и хранением наркотических веществ, карались лишением свободы сроком до трех лет. Потребители же наркотиков не подвергались уголовному преследованию. Лечение проводилось исключительно добровольно.
В 1925 году в стране стали создаваться наркодиспансеры. В Москве было открыто первое клиническое отделение для детей кокаинистов. В Николаеве же первая попытка создать подобный стационарный пункт была предпринята только в 1928 году при больнице железнодорожников. Однако через год отделение было закрыто из-за отсутствия профильных специалистов.
***
Окончательный удар по кокаину был нанесен в 1925 году, когда власть отменила ленинский сухой закон и санкционировала свободную продажу водки. Водка стала заместительной терапией против кокаиновых миражей войн и революций, тем более что население России имело культурно одобряемую традицию употребления этилового спирта.
Укрепление государственных границ и строительство «железного занавеса» свело на нет контрабанду популярного наркотика. А ужесточение контроля за использованием обезболивающих препаратов в больницах и аптеках перекрыло массовый канал доступа к морфию. Народ стал пить привычную водку, закоренелые наркоманы тихо перешли на гашиш, анашу и маковую соломку.
Кокаин в прежних масштабах вернется к нам только после распада СССР, цветных революций и локальных конфликтов на постсоветском пространстве. Однако это уже совсем другие кокаиновые миражи.