В одной старой сказке злая мачеха, проявляя вредность характера, велела падчерице поливать сухой пень, пока он не зацветет. Наша историческая память напоминает именно такой вот сухой пень, который, к тому же, обильно (но, видимо, еще недостаточно) стали поливать лишь в последние несколько лет. Почему она стала такой и стоит ли восстанавливать то, что восстановлению не подлежит? Восстанавливать то, что «выбеливали» и «обеззараживали» на протяжении почти ста лет, используя самые разные способы?
Разрыв связи поколений
Мощнейшим инструментом забвения является разрыв связи между поколениями. Лучший способ этого достичь (помимо физического уничтожения посредством репрессий, голода, войны) — культивировать страх того, что не выживете не только вы, но и ваши дети. Поэтому репрессированные родители часто сами велели своим детям отказаться от них, а раскулаченные и пережившие Голодомор бабушки и дедушки просто молчали, когда внук-пионер с жаром рассказывал об успехах коллективизации и пути к светлому будущему.
Можно было, конечно, рассказать, как выгоняли из домов, реквизировали хозяйства, а половина семьи умерла от голода, но все это значило не только вызвать когнитивный диссонанс у внуков, но и поставить их под угрозу психологической и физиологической травли. Естественно и нормально, что многие родители предпочитали молчать, оставаясь один на один со своей памятью, унося воспоминания в могилу.
На глазах у свекрови моей сестры (1936 года рождения) умерли от голода ее младшая сестра и дедушка. И случилось это в то время, когда вся страна была воодушевлена великой Победой. Ее саму то ли дальние родственники, то ли знакомые отправили «на юга», дескать, там выжить легче.
Так она здесь, в итоге, и прижилась. Угадайте, когда она впервые стала об этом рассказывать?
Переселение народов
Вы можете не знать, что ваши родители пережили голод, как на самом деле им пришлось в войну и куда подевался троюродный брат вашей бабушки дядя Витя, бывший в свое время видным авиаконструктором. Но вы живете в доме, где родились и выросли ваши родители, вас окружают милые сердцу вещи — пусть их мало и они слабо напоминают фамильное приданое герцогинь Монако, но все же. Это формирует у вас привязанность к определенным местам, вещам, людям. Это некий аналог частной собственности, только собственность эта — нематериальная.
Однако она тоже формирует «неправильные инстинкты», человек, привязанный к чему-то или к кому-то, начинает ставить этого кого-то или что-то выше всеобщих интересов. А так нельзя. Это не по-советски. Поэтому долой привязанности!
И редкая память выдержит испытание сборами в несколько часов и переселением за много тысяч километров от родных мест. Но исключения все же бывают. В 90-е под Партенит переехала из России молодая татарская семья. Они выкупили кусок земли, восстановили там дом и открыли маленькую пекарню. Ничего удивительного, казалось бы. Кроме одного. Эта пара родилась и выросла где-то очень далеко от Крыма — то ли за Уралом, то ли в оренбургских степях. Но их бабушки и дедушки, их родители каждый вечер, каждый день рассказывали им про свой дом в Крыму. Рассказывали не просто с тоской, а очень конкретно, вплоть до того, в какой цвет были покрашены стены, где и какая мебель стояла, какие скатерти стелили на стол и так далее. Они сумели сберечь свою индивидуальную историческую память и, вернувшись, воплотили до крупиц все воспоминания. И их дом — точная копия того, в котором жила семья до 1944 года.
В то же время я только недавно узнала, что мой прадед (болгарин) был в 44-м выселен из Феодосии (прабабка с детьми осталась здесь) в поселок Сухобезводное Нижегородской области. Я знала, что прадед в принципе существовал, женился второй раз, мой дед, его сын, даже ездил к своим сводным братьям и сестрам под Нижний, но я никогда не интересовалась, почему. И только недавно пазл сложился, я стала задавать вопросы и получать на них утвердительные ответы. Да, это была та самая депортация, под которую попали не только татары, но и болгары.
Этого просто не было и кругом враги
Разрыв связи поколений нарушал цепочку индивидуальной исторической памяти. За неимением воспоминаний дедушки/бабушки о том, как все было, дети принимали навязанную извне (школа, книги, СМИ) память. Но мало перекроить индивидуальную память, нужно еще позаботиться о коллективной. Средства массовой информации, массовые акции, демонстрации, прокламации, ура-патриотические фильмы — отличный инструмент для формирования оной.
Во времена перестройки ходил очень показательный анекдот.
Обращаясь к руководителю телеканала:
— Скажите, каким вы видите наше будущее?
— Дорогуша, я не знаю, каким у нас завтра будет ВЧЕРА, а вы меня про будущее спрашиваете...
Но, конечно, традиция «переписывать прошлое» пошла много раньше Перестройки. Случайное, а чаще планомерное уничтожение архивов (не говоря уже о классическом грифе «совершенно секретно»), физическое уничтожение участников событий, снос памятников, церквей, огромных зданий в одну ночь — машина забвения работала исправно и без устали.
«Москва, яка споконвіку проголошувала анафеми борцям за волю України, щодо лицарів лісу повелася вкрай обережно — вона заборонила згадувати їхні імена навіть у прокльонах, щоб не будити в пам’яті „сірої маси“ того, за що вони боролися», — пишет Василий Шкляр в «Черном вороне» о партизанском движении 20-х годов в Холодном Яре, и с ним трудно не согласиться. Потому что мало физически победить. Забвение — вот лучшая и окончательная победа.
А если полностью забыть не удается, то помогут ярлыки: бандеровцы-бандиты, националисты-фашисты и так далее. Зачем усложнять объяснениями о том, почему и кто был не прав. Чем проще формулировка, тем она живучее.
Стоит ли восстанавливать?
Итак, наша историческая память напоминает холст, с которого соскребли почти все слои краски. Он поцарапан, пуст, кое-где просто порван.
Существует масса проблем, связанных с восстановлением исторической памяти. Мне кажется, основные из них следующие:
-
Минимальное количество первоисточников и носителей этой памяти. Причем носители памяти, как и все люди, — субъективны.
-
Работа с исторической памятью тех, кто рожден до 90-х годов XX века, — это, фактически, прививание внешней памяти, а не восстановление и развитие личной, внутренней.
С первым пунктом еще можно что-то сделать: первоисточников хоть и мало, но все же они есть, а чем больше людей-свидетелей событий будет вспоминать о событиях детства и юности, тем более полной и объективной получится картина.
Однако второй пункт — мощный камень преткновения. Попытки восстановить истинную память «рожденных в СССР» напоминают попытки вырастить на обрубке ствола полноценную крону. Как человек, увлекающийся садоводством, я не раз видела подобные опыты. Заканчиваются они печально: при первом же достаточно сильном урагане вновь выросшие ветки безжалостно обламывает от ствола. Именно поэтому все, рожденные до 1991 года, находятся в группе риска. Их сознание, легко приняв парады вышиванок, украинские анекдоты и Дни памяти жертв Голодомора, может так же просто принять парады косовороток, файв-о-клоки, другие традиции и ритуалы — вопрос только в профессиональности сделанной «прививки».
Тогда, может, не стоит всего этого делать? Не стоит разговаривать на украинском языке тем, кто к этому не привык? Не стоит носить вышиванку, ведь это — просто дань моде? Не стоит прикладывать руку к сердцу во время звучания гимна? Ведь, по сути, большинство из нас не родилось в вышиванках, наш любимый поэт — Пушкин, а слезы на глазах у нас выступали во время поднятия на школьной линейке флага СССР и звучания соответствующего гимна?
Зачем тогда?
Продолжаем поливать
Все же для рожденных в СССР еще не все потеряно. Коллективная память начинается с личной. Если живы ваши дедушки-бабушки, попробуйте поговорить с ними, задать им вопросы, которые раньше никогда не задавали, не потому, что не хотели, а потому, что это не приходило вам в голову.
Думаю, перед вами откроется огромный тайный мир. Возможно, ваша прабабка оказалась с десятью детьми на улице во время раскулачивания или, как моя, сбивала с собственных волос лед, ночуя в сарае, который в рабфаке заменял общежитие. А может, она лихо с шашкой на коне и в кожанке боролась за советскую власть, а дед возглавлял колхоз. Это все равно бесценная информация и поле для выводов.
Кроме того, очень помогает литература — как художественная, так и документальная. Ты никогда не знаешь, что станет поворотным камнем.
Возможно, тебя оставит равнодушным борьба ОУН-УПА, но что-то отзовется при чтении о количестве репрессированных и переселенных. Или закружится голова при знакомстве с документами, свидетельствующими, что соседа твоего деда, доживающего на Западной, убили вовсе не бандеровцы, а НКВД-шники.
А возможно, ты ни во что из этого не поверишь, оставшись верен только СВОЕЙ памяти. Это — тоже результат.
Важно то, что вся эта работа может восстановить ток соков по капиллярам старого высохшего пня.
Цветущий пень
Сегодня происходит формирование исторической памяти наших детей. И если вы не хотите, чтобы она у них, как у вас, состояла из лохмотьев, белых пятен и логических нестыковок, то лучше сделать свой выбор прямо сейчас. От этого зависит, поднимется ли поросль вокруг старого пня и зацветет ли она. А если она зацветет, то и старый пень будет выглядеть цветущим.
Поэтому самое время перестать приспосабливаться к меняющемуся каждый день ветру и понять, что помните именно вы и что хотите, чтобы помнили ваши дети. То, как их родители после марша вышиванок, сидя в кафе, ругают «этого хохла-начальника», который заставил пойти на парад в выходной день, или то, как им радостно и весело было сегодня? То, как мама с папой, пусть с ошибками, но пытаются говорить на родном языке, или, поджав губы, проклинают «телячу мову, которой не существует»? И если вы выбираете поджатые губы и проклятия, то, может, не стоит портить себе нервы и настало время увезти своих детей туда, где вам не придется лицемерить прежде всего перед ними и самими собой?