1 октября 2016 года китайский юань был включен в корзину резервных валют Международного валютного фонда. Формально это признание растущего значения китайской валюты и экономики страны и значительный шаг вперед в обретении статуса валюты для международных расчетов и сбережений. Статистически — отражение увеличения доли юаня в межбанковском обороте (2012-13 гг. — 0,85%, 2013-2014 — 1,46%, 2014-2015 — 2,74%, 2015-2016 — 4,04%).
Но реально никаких изменений не произошло. Юань не стал свободно конвертируемой валютой, он не торгуется на рынке FOREX, а его обменный курс не «свободный, плавающий», а регулируется Народным банком Китая. Значит, юаню присущ недостаток всех «замкнутых» (функционирующих в пределах только одной страны) валют — большая маржа.
Китайскую валюту можно, хоть и не без труда, найти в обменных пунктах Украины, но стоимость покупки одного юаня −3,55, а продажи — 3,9 гривны. Разница — 9,85%. Для сравнения: маржа по доллару — 1,3%, по евро — 2,7%, по рублю — 2,4%.
Хотя с другой стороны...
Месяц назад, по данным сайта «Курсы наличных валют», разница между покупкой и продажей составляла 17,7%, а курс покупки юаня вырос на 8,7%. То есть тот, кто месяц назад вложил свои гривны в юани, во всяком случае их сохранил и даже приумножил.
Не думаю, что таких было много, и полагаю, что «раздача пряников» закончилась. Потому что Пекин неизбежно продолжит политику ослабления своей валюты.
Взгляд назад: в 1994 году Китай заявил курс юаня к доллару на уровне 1 доллар = 8,27 юаня. После этого, под давлением со стороны «коллективного Запада», китайская валюта крепчала, достигнув, на конец 2013 года курса 6,054 юаня за доллар. Однако с начала 2014-го «китаец» опять активно начал «ралли вниз» и в канун триумфального «прыжка в корзину МВФ» стоил уже 6,672 доллара. А за последние две недели подешевел еще на 1,05%.
Более того... Тот самый «коллективный Запад» уверен, что в ближайшие два года пара «доллар-юань» вырастет еще на 17% из-за оттока капитала из Китая и курс пары на конец 2017-го и 2018 годов составит 7,4 и 8,1 (Deutsche Bank).
источник — www.forexpf.ru
На фоне этих прогнозов заявления китайских лидеров о приоритете развития внутреннего рынка вызывают обоснованные сомнения. Зато не вызывает сомнения заинтересованность Китая в сохранении и приумножении притока валюты. Ведь ослабление национальной валюты (девальвация) стимулирует экспорт.
В этой связи стоит обратить особое внимание на стратегию вкладывания денег китайскими лидерами (не считая, естественно, бурного перевооружения). Создается впечатление, что в Пекине очень внимательно прислушались к совету Уоррена Баффета, который сейчас порой называют даже «директивой Баффета»: «сбрасывайте бумажные деньги и контролируйте твердые активы». Информация о вкладывании китайских денег в «твердые активы» приходит буквально каждый день. Вот и намедни из Гоа сообщили, что на саммите БРИКС принято решение об инвестировании средств в разработку Ключевского золотого рудника в Забайкалье (Россия). Общая сумма вложений оценивается в 500 миллионов долларов, и основным инвестором является централизованная государственная китайская компания China National Gold Group. Цель инвестирования — разработка не менее 75 тонн доказанных запасов золота (около 2,5 миллиарда долларов).
А ведь «Ключевское золото» — это мелочь по сравнению с глобальными инфраструктурными проектами Китая.
Его «Новый шелковый путь» и «Морской шелковый путь» — это путь к глобальному изменению контроля над мировой логистикой. С 2013 года Китай не только успешно нанизывает центральноазиатские страны на «экономический пояс» Нового шелкового пути, но и с отчаянной (или хорошо просчитанной?) смелостью тянет милитарный язык своих «девяти пунктиров» к Малайзии и Индонезии. Точнее — к Малаккскому проливу, самому оживленному торговому пути на планете. А если не получится, у Пекина уже давно готов проект Кра-канала (через Малаккский полуостров Таиланда), соединяющий Тихий и Индийский океаны (стоимость — 25 миллиардов долларов). И тогда «не у дел» остается Сингапур, «жемчужина» Малаккского пролива. А если учесть, что у Китая уже есть Гвадар (город-порт в зоне Ормузского пролива) и скоро будет военно-морская база в Джибути (Африка, пролив Баб-эль-Мандеб), то несложно определить основную цель Пекина — контроль над транзитом из Азиатско-Тихоокеанского региона в Европу.
Европу Китай тоже потихоньку скупает, но это тема отдельного разговора.
Напрашивается вывод: Китай не интересует сам процесс распространения своей валюты по мировым обменным пунктам. Это придет само собой, с усилением значения Поднебесной. Уже пришло: четыре года назад, например, в Кыргызстане (по личному наблюдению) юань был второй валютой по обороту в обменных пунктах. После рубля. И не уверен, что сейчас он не вышел на первое место.
Но куда большее значение для Пекина имеет не факт владения валютным резервом, а принцип и результаты рационального его размещения. Поэтому ожидать ажиотажа по юаню в банках не следует. А тем более — способствовать ему.
Юань — это проект, рассчитанный на будущее, а значит — для богатых игроков, которые умеют ждать. Иначе говоря, для крупных и долговременных сбережений. Ибо когда нынешние валюты начнут валиться под тяжестью собственного величия и суверенных долгов их эмитентов, окажется, что за юанем стоит реальный товар («твердый актив», по Баффету), а за долларом и прочим содержимым корзины МВФ — все более услуги и финансовые спекуляции.