Вопрос о том, каким образом из космической пыли и метеоритов через горячие источники у подножия вулканов возникла живая клетка, чтобы заселить и преобразить всю планету, всегда был актуален в наше не особо религиозное время. А если так, то «Происхождение жизни» Михаила Никитина (М.: Альпина нон-фикшн) — это самые свежие ответы ученых на данный, а также не менее важные вопросы современности.
На самом деле все это выглядит так. Например, если уж не только с суточными щами времени, но даже с космической пылью все давно согласны, то каким образом сформировались планеты, на одной из которых зародилась жизнь — на это не то что «последние 15 лет», всей жизни не хватит ответить. Или хватит? Или почему, например, земная жизнь основана на углероде и использует четыре типа звеньев в ДНК? Правда, с оглядкой на скудное меню предшественников вроде академика Сахарова в «Голубом сале» Сорокина, нынешние ученые в этой книге кушают не в пример лучше. «Ученые предложили два разных решения проблемы границ, которые по аналогии с «первичным бульоном» были названы «первичная пицца» и «первичный майонез», — сообщают нам. И где, в таком случае, во Вселенной стоит искать другие формы жизни, и чем они могут отличаться от нас? Передовой секуляризацией, мещанской кулинарией или дремучим экуменизмом?
Если же по делу, то на повестке дня у автора книги довольно серьезные темы, отображенные в соответствующих главах. Во-первых, с места в карьер и в связи с летними, наверное, отпусками нам предлагают ознакомиться с планетами, пригодными для жизни, изучить и сравнить не цены на жилье, но покуда геологическое строение Земли, Марса и Венеры, а также не схему маршрута, а пока что атмосферу и климат тех же самых планет. Информация о приливных явлениях, орбитальных резонансах и протопланетных дисках прилагается. А также схема, например, олигархического роста планетных зародышей размером до 7000 км (во внутренней Солнечной системе) и до 15 000 км (в зоне планет-гигантов).
И вот, значит, когда все отпускное меню просчитано, а космические карты, как с придыханием пела в далеком детстве жаркая пионервожатая, заправлены в планшеты, у автора книги неожиданно возникает совсем другой, не менее законный вопрос. Одна из загадок, будоражащих умы человечества, — это молчание космоса. А ведь он до сих пор молчит, вы заметили? И мы до сих пор не нашли никаких достоверных следов других цивилизаций. Ведь если все процессы на пути от неживой материи до цивилизации разумных существ закономерны, то только в нашей Галактике, содержащей примерно 100 млрд. звезд, должно существовать множество разумных видов, не так ли? Тем не менее мы не встретили инопланетян и не нашли следов посещения ими Земли в прошлом.
Искать дальше? Современные методы поиска экзопланет могут, конечно, показать, что некая планета похожа на Землю по массе, температуре и наличию воды. Но она может быть полностью покрыта океаном стокилометровой глубины, а ученые утверждают, что для «возникновения жизни, основанной на белках и нуклеиновых кислотах, нужны пересыхающие лужи». Лужи, понимаете? Обыкновенные, пересыхающие, которых сегодня не то что в космосе, в Америке уже не сыщешь. И поэтому, завершая свою революционную книжку, автор напоминает о необходимости заботиться в первую очередь о том, что имеем. Например, о человеке — как в прежние времена проклятого материализма, когда он, произойдя от космической пыли, превращался в пыль лагерную.
А зачем Земле человек, знаете? Автор полагает, для того, чтобы гадить. То есть все, что мы с вами воспринимаем за уничтожение экологии, на самом деле — чистейшей воды прогресс. Даже Чернобыль, после которого территория очистилась, и теперь там живут кабаны и лоси, а не прочий рогатый и двуногий скот. Слив жидких нечистот? Возвращение в доледниковое время. Смог в атмосфере? Чтобы комар не дремал. И все это — поворот к истокам жизни на Земле, когда никакой жизни на ней еще не было — только дым, копоть и никакой зарплаты. Ну, как сегодня на Донецком металлургическом. Поэтому, как считают в этой книжке, без человека Земле никак нельзя, без него она нескоро умрет, а нам всем надо, чтобы быстро. И тогда мы, наконец, сможем, заправив нашим пионервожатым карты в планшеты и пилотки, наскоро смастерить космические корабли и улететь искать новую планету для жизни и судьбы.
И вернувшийся у Гашека редактор не зря сошел с ума от «ореховки» и «рябиновки», которыми Марек называл сойку и дрозда, поскольку на картинке они сидели, соответственно, на орехе и рябине. Поскольку некоторые ученые вообще полагали, что окаменелости — это творения дьявола, заложенные в скалах, чтобы смутить верующих и посеять сомнения. Другим, скорее всего, тот же Марек подсказал, что это какие-то существа заползли в скальные трещины, были там раздавлены и погибли, а их скелеты замурованы. Была же у него «блоха инженера Куна», которая оказалась совершенно слепой, поскольку жила на доисторическом кроте. И наконец, очень немногие связывали фоссилизированные останки двустворчатых и одностворчатых моллюсков с их современными потомками.
Но мнение этих «немногих» мало интересовало народ, и поэтому автор книги продолжает свой рассказ об эпохе веселых редакторов нашего прошлого. Например, считалось, что странные треугольные объекты, так называемые каменные языки, упали с неба и обладают мистическими свойствами, в частности могут излечивать от укусов змей и обезвреживать яды. Аммониты считались останками окаменевших змей, а членики криноидей — звездами, упавшими с неба. Но в 1669 году датский врач Нильс Стенсен заметил «каменные языки» во рту акулы и понял, что это зубы. Большинство же людей считали аммониты останками окаменевших змей.
А в 1726 году швейцарский натуралист Иоганн Шейхцер — наоборот — описал одну окаменелость как «костный скелет одного из тех нечестивцев-грешников, что были свидетелями потопа». Скелет его нашли в горах, и, следовательно, он должен был принадлежать человеку, погибшему во время Всемирного потопа. Сто лет лежало это дело в музее, пока, наконец, не оказалось гигантской ящерицей.
Или, например, узнаем мы от автора, что земноводные произошли от лопастеперых рыб в позднем девоне. Но как они разделились на знакомые нам современные группы амфибий — в частности, лягушек, жаб и саламандр? Об этом тоже нам рассказывают, поскольку «в палеонтологической летописи сохранились отдельные замечательные экземпляры, демонстрирующие этапы данного эволюционного процесса», а сам автор книги сохранил и незамутненный рассудок, и вполне профессиональное чувство юмора. Недаром одним из эпиграфов в его книге стоят слова Жана Ростана из «Тревог биолога» о том, что «теории уходят и приходят, а лягушка остается».
Но авторы книги сразу предупреждают, что квантовая теория имеет странную репутацию и ее именем прикрывается множество настоящей ахинеи. Экстрасенсорное восприятие, мистические исцеления, вибрирующие браслеты, которые защищают от радиации, и прочая лягушка прокрадывается в пантеон возможного под личиной слова «квант». И поэтому цель этой книги — «сорвать покровы таинственности с квантовой теории», для чего нам предлагают перенестись в начало XX века, исследовав некоторые проблемы, заставившие физиков радикально отклониться от того, что ранее считалось магистральным направлением науки.
Однако главное, наверное, не в путешествии в прошлое, а в выборе транспорта. В этом и заключается новшество любой современной теории о сложных и малопонятных обывателю вещах. С одной стороны, один из примеров хорошей теории, применимой во множестве случаев, — это теория Исаака Ньютона о всемирном тяготении, опубликованная 5 июля 1687 года в его «Математических началах натуральной философии». Вроде бы не особенно сложно, к тому же впоследствии было доказано, что в некоторых случаях она неточна, хотя используется и сегодня. И пускай более точную теорию тяготения — общую теорию относительности — разработал Эйнштейн в 1915 году, но Ньютоново описание гравитации можно уложить в одно математическое уравнение, а здесь...
Что касается этой книги, то в ней вообще все просто. И корректно. Пускай даже в ней порой прибегают к математике, но тем читателям, которым она дается непросто и которые то ли болели в школе часто, то ли не любят царицу наук, советуют «пропускать уравнения и не особенно беспокоиться».
Авторы то и дело извиняются, что в наше время распечатанных на принтере мозгов они вообще упомянули какую-то, простите, математику. «Без этого мы выглядели бы какими-то гуру физики, извлекающими глубокие истины прямо из воздуха, а ни один приличный автор этого не хочет», — уточняют они и приступают, на минуточку, к квантовой механике. И тут уж болей или не болей в школе-университете, но какой бы странной она ни казалась, это теория для описания реального мира. Реального. И даже видимого невооруженным глазом.