Уже больше года в нашей стране активно развивается волонтерское движение. Параллельно с этим растет и уровень требований к нему. Оставим пока в стороне способные довести до белого каления заявления «вы же волонтеры, вы должны!», а поговорим об объективных вещах, вроде ведения финансовой отчетности и общей ответственности перед законом, тем более что в этом вопросе все далеко не так просто, как кажется.
А как нам отчитаться?
Изначально сбор средств и оказание помощи были стихийными:
— У бойца N из части Х нет берцев, давайте скинемся и купим! Номер карты:ХХХХХХХХХХ
— Берцы были куплены вчера и отправлены бойцу N, спасибо, ребята!
Потом, когда стало ясно, что таких вот бойцов N очень много и что им нужны не только берцы, а также белье, форма нужного размера, беспилотники, маскировочные сети, сытная еда, — объем запросов и, соответственно, собираемых средств стал расти.
Большинство волонтеров и волонтерских команд (я не говорю сейчас об официально зарегистрированных организациях) собирают эти средства на личные банковские карты. По сути, владельцы карт не обязаны ни перед кем, кроме фискальных органов, отчитываться о сумме средств и их движении. Но отчетность все же ведется. Как правило, это происходит в группах социальных сетей в режиме реального времени, например, сообщается о том, что сегодня было закуплено 500 стелек по цене n, прилагаются фото чека и стелек. Кроме того, ведется внутренняя бухгалтерия (в Exсel, различных программах бухгалтерской отчетности — тут уж кто во что горазд). И, конечно, все чеки и документы на покупку сохраняются (первичная документация).
Вроде бы все выглядит отлично. Но тут не учтен один важный аспект, а именно — РЫНОК. Рынок не в теоретическом смысле слова, а в реальном — состоящий из бабулек, торгующих вязаными носками, укропчиком, черешней из своего сада и прочими разностями. Например, нам для приготовления энергетических батончиков (идут снайперам и разведчикам) нужны сухофрукты. Они дешевле на рынке, чем в супермаркетах, а стоят не так мало. Кроме того, мы закупаем на рынке зелень на сушку (приправа), яблоки и прочие продукты.
Бабушки на рынке при всем желании не могут выдать нам чеков. Мы аккуратно записываем все купленное, но, строго говоря, эти записи нельзя считать первичной документацией. Как поступать в этом случае? Один знакомый волонтер покупает нужные вещи на рынке, а потом просто просит выбить ему в магазине чек на аналогичную продукцию. Вроде бы все красиво. Однако цена в магазинном чеке, как правило, немного превышает рыночную. И как эти чеки проводит сам магазин, не выдавая под них товар? Что честнее, такой путь или все же запись о покупке у бабушки? Не знаю.
Кроме того, как, например, проводить кожуру от апельсинов, которую мы просто выпрашиваем у пиццерий и кафе? Для них это мусор, а для нас — сырье на цукаты. А анонимно принесенные к нам в офис 3 кг вермишели? И где взять бухгалтера, который будет заниматься всем этим полный рабочий день (иначе не успеет) да забесплатно?
А зачем вообще эта груда бумажек?
Вы же не организация, не предприятие? Прибыли при всем желании никакой не найти, так зачем тогда? Прежде всего, для себя. Необходимо просчитать закупки, спланировать бюджет и объявить сбор средств под определенные задачи. Но главным образом такая отчетность ведется для «доноров» — тех, кто переводит нам деньги. Основной движущей силой волонтерства является ДОВЕРИЕ. Люди, не видя результатов вашей работы, фотоотчетов о закупках (как минимум), просто не будут участвовать в вашем деле. Причем отчетностью гораздо больше интересуются те, кто собирается делать взнос, чем те, кто его уже сделал. Последние, как правило, очень редко просят предъявить какие-то чеки и отчеты. Это снова фактор доверия — если б не доверяли, то не сделали бы взнос, а раз сделали, то чего уж теперь в бумажках копаться, другие дела есть.
Но есть еще одна очень активная сторона, интересующаяся вашими отчетами. И это совсем не налоговая, как можно было бы подумать. Это «доброжелательные патриоты». Их патриотизм редко идет дальше красивых слов и описаний собственных переживаний за судьбу страны, зато они любят контролировать, как работают другие и следить, чтобы вы все делали по правилам. Мир не без «добрых» людей; зависть, конфликты, лицемерие никто не отменял, даже несмотря на непростое положение, в котором мы все сейчас находимся. Приведу один случай из практики.
В волонтерской среде произошел личностный конфликт, результатом которого стала заблокированная банковская карточка. Как так? Очень просто. Наш доброжелатель по «счастливому» стечению обстоятельств оказался банковским сотрудником и хорошо знал, что делать. У крупных банков работает система мониторинга. Она отслеживает по сети и другим источникам словосочетания типа «владелец карты Х — мошенник», «мошенническая деятельность Х» и срабатывает затвор, запускается система проверки и устанавливается лимит снятия наличных по карте, скажем, 9 копеек. Формально счет не заморожен — оснований для возбуждения дела против банка нет, но пользоваться деньгами вы не можете. Никаких КОНКРЕТНЫХ доказательств в мошенничестве Х не требуется, достаточно просто упоминания в правильном контексте.
Ну и что, казалось бы. Ведь все чеки в наличии, отчетность в социальных сетях ведется регулярно, мы работаем уже более полугода (будь мы мошенниками, мы так долго бы не продержались — это волонтерство, а не бизнес), какие могут быть проблемы? А проблема в том, что финансовый мониторинг — это ПРОЦЕДУРА, протяженная во времени (вот уже почти месяц). Открыть другую карту? Так и сделали. Но это очень похоже на ребрендинг. Нужно объяснить людям, почему раньше деньги собирала Катя (которой многие доверяют, поскольку лично ее знают или знают тех, кто знает ее), а теперь собирает Света, которую знает не так много людей.
Наш «патриот» не дал себе труда запросить отчетность волонтерской группы, просто он «не увидел» ее за последний месяц. Но обычно они все же запрашивают. И для таких педантичных личностей, ценящих бумажку превыше всего остального, отчетность должна быть. Иначе очень легко парализовать работу практически любого волонтера, тем более, зная особенности функционирования банковской системы и фискальных органов.
А может зарегистрироваться?
В соответствии с 7-ой статьей Закона Украины «О внесении изменений в некоторые законы Украины относительно волонтерской деятельности» от 2015 г., волонтер определяется как физическое лицо, которое добровольно осуществляет социально направленную некоммерческую деятельность путем предоставления волонтерской помощи. Также прописано, что волонтеры оказывают волонтерскую помощь на базе организации или учреждения, которое привлекает к своей деятельности волонтеров, на основании договора о проведении волонтерской деятельности, заключенного с такой организацией или учреждением, или без такого договора.
Волонтеры могут оказывать волонтерскую помощь индивидуально, при этом они обязаны уведомлять получателей волонтерской помощи о том, что они не сотрудничают с организациями и учреждениями, которые привлекают к своей деятельности волонтеров.
В аспекте организаций все более или менее ясно: регистрация юридического лица, оформление статуса неприбыльной организации и так далее. Кстати, организаций, чья деятельность так или иначе связана с АТО, по данным сайта Министерства информационной политики Украины — 12.
А вот с вопросами индивидуального волонтерства и работы маленьких групп все не так ясно. Хорошо если волонтер приходит в зарегистрированную организацию. Тогда именно организация решает все вопросы, связанные с финансовыми и правовыми аспектами деятельности, просто предоставляя волонтеру возможность работать. Фактически фонд, волонтерская или общественная организация несут ответственность, схожую с ответственностью работодателя, за тем исключением, что зарплата их работникам не положена. При этом организационный костяк такого фонда, как правило, не является волонтерским. Оно и понятно, тот же директор, координатор, финансовый директор, юрист — они работают постоянно и далеко не всегда имеют возможность предоставлять свои услуги бесплатно.
В нашей стране путь «волонтер-организация» еще не очень хорошо отработан даже в деле помощи армии и АТО. Как правило, просто ряд знакомых волонтеров «сбивается в кучку» и начинает делать дело. Например, готовить сухие смеси для борщей. Учитывая ограниченность трудовых и профессиональных ресурсов, а также, чего греха таить, недостаток средств, заниматься регистрацией себя как юридической организации представляется достаточно хлопотным занятием. Пугает даже не столько регистрация, сколько последующее функционирование. Оно предполагает как минимум наличие постоянного бухгалтера, а хорошо бы — юриста, помолчим о координаторе-директоре. Эти люди не будут работать бесплатно. Например, нашей группе недавно понадобилась разовая помощь юриста. Речь шла не о судебном разбирательстве, а просто о консультации. Обзвонив всех рекомендованных юристов, мы добились от них только ссылки на статью закона (которую мы до этого нашли самостоятельно). На этом волонтерская помощь юристов закончилась. Оно и понятно. Люди часто не готовы делать бесплатно квалифицированную работу. Да и не должны.
И что лучше сделать? Оплатить работу юриста и бухгалтера или купить еще термобелья, овощей на сушку, беспилотник? На этот вопрос также нет однозначного ответа.
Доверие
На одной встрече меня спросили о том, а что думает санстанция о тех борщах, которые мы отправляем. А ничего она не думает. Мы не продаем свою продукцию и не навязываем ее никому. Не хочешь, не доверяешь — не бери и не ешь. Это, фактически, пирожки от бабушки из деревни. Вы же не проверяете их на соответствие ГОСТам? Но почему-то военных отсутствие печатей о санитарном контроле не смущает. Звонят в 4 часа утра и заезжают за очередной порцией домашнего сухпайка по дороге в АТО.
Так что сегодня большинство волонтеров фактически являются такими вот «бабушками», отправляющими внукам носки и деревенские вкусности. Проблема только в том, что таких «бабушек» — четверть страны, «бабушки» могут быть как мужчинами, так и женщинами и их средний возраст 25-50 лет. Есть и старше, а есть и моложе — нам для передачи бойцам не раз приносила домашние кексы школьница 14 лет. Да и передают «бабушки» не только носки и борщики, но и беспилотники, берцы, обмундирование и другие недеревенские «гостинцы».
Вот и выходит, что все основано на доверии. У нас половина армии сейчас одета «на доверии» и питается «на доверии». Что же получается, доверие, которое никак нельзя обозначить и зафиксировать в официальных документах, действует эффективнее и быстрее указов, реформ в государственных аппаратах, государственного финансирования тех или иных программ?
Конечно, регистрация и отчетность необходимы, хотя бы для того, чтобы студент мог работу в госпитале оформить как практику, поехавший с посылкой и попавший под обстрел волонтер получить компенсацию, чтобы пресечь случаи мошенничества — а их, увы, немало. Но в нашей реальности прогрессирующего обнищания населения, бюрократического аппарата, который не спешит поворачиваться лицом к людям, позволить себе регистрацию и официальную отчетность могут далеко не все волонтеры. А требовать права и техпаспорт у водителя как раз в то время, когда он пытается всеми силами не сорваться в пропасть, одолевая очередной виток серпантина, — не очень разумно, особенно, если вы сидите на заднем сиденье и не платите за проезд. А именно такого пассажира все чаще напоминает наше государство.