Наблюдая за текущими геополитическими процессами в Восточной Европе и на Ближнем Востоке, поневоле припоминаешь научные изыскания А. Дугина об альянсе России и исламских государств, в борьбе за формирование Новой Империи — Евразии как альтернативы «гегемонии» США в современном мире.
Россия ведёт экспансионистскую войну с Украиной, аннексируя её территории. Кремль поддерживает центробежные тенденции в Грузии и Молдове, стремясь дезинтегрировать данные постсоветские республики, сдерживая процессы европейской и евроатлантической интеграции у своих рубежей. Не говоря о торжественном объявлении В. Путиным о создании Евразийского союза как нового этапа усиления интеграционных процессов на постсоветском пространстве вокруг РФ. Параллельно территориальную экспансию в Ираке осуществляет Исламское государство (ИГИЛ), стремясь вытеснить энергетические интересы Запада из богатого нефтью ближневосточного государства. Не исключено, что в случае победы в Ираке экспансия исламистов продолжится на территории других ближневосточных стран, где существуют слабые светские режимы (Ливан, Йемен), для того, чтобы создать очаги нестабильности на границе светских государств Персидского залива, Иордании, Израиля и взять реванш в Египте, где исламисты показали неспособность решить социально-экономические проблемы. Складывается впечатление о невольном формировании российско-исламистской оси, которая дерзнула провести ревизию границ, существовавших после окончания «холодной войны».
Однако возникает ряд возражений со стороны российских политологов. Ведь усиление ИГИЛ крайне не выгодно РФ в виду того, что следующая волна радикальной исламизации может охватить потенциально подверженные ей страны Центральной Азии и некоторые регионы России, включая Северный Кавказ и Поволжье, где существует потенциальная угроза экстремизма. До событий в Крыму и на Донбассе РФ пыталась заработать реноме миротворца в Сирийском кризисе и играть роль защитницы светских режимов Ближнего Востока, например, в лице Б. Асада. В таком случае, как понимать периодические визиты в Москву представителей террористической организации ХАМАС для освещения информации «о превышении права на самооборону со стороны Израиля»? Зачем подвергать критике продление пребывания военного контингента США в Афганистане до 2016 г., который проводит борьбу с афганскими и пакистанскими талибами, часть из которых разделяет идеологические соображения исламистов ИГИЛ? Не говоря о попытках сближения с умеренно исламистским режимом Р. Т. Эрдогана в сфере транзита природного газа. Если рассуждать с позиции «враг моего врага — мой друг», то для Стамбула военные действия ИГИЛ в Ираке выгодны в плане ослабления движения курдских сепаратистов на территории Турции. Не исключено, что Россия также пытается извлечь свою выгоду из деятельности исламских экстремистов.
Военные победы ИГИЛ в Ираке, показательные казни курдов и представителей других конфессий, а также рост террористической активности исламских экстремистов в европейских странах усыпляют бдительность ЕС и США, отвлекают внимание от деятельности российских диверсантов в городах Украины. С большим резонансом западная общественность восприняла теракт в редакции сатирического журнала в Париже и превентивные контртеррористические меры в Бельгии и Италии, нежели обстрел гражданского автобуса в Волновахе, взрыв Путиловского моста в Донецке, подрыв осколочной гранатой милицейского патруля в Киеве. Не говоря о недавнем заявлении из уст Верховного представителя ЕС по вопросам внешней политики Ф. Могерини о возможности возобновления взаимодействия с РФ по вопросам урегулирования конфликтов в Сирии и Ираке. Можно допустить, что европейские политики видят в военной активности РФ в Украине меньшую угрозу для внутренней безопасности ЕС, нежели террористическая деятельность исламских экстремистов. Возможно, если радикальная исламизация станет мейнстримом развития Ближнего и Среднего Востока, Россия хотела бы спекулировать страхами Европы перед исламским терроризмом в своих геополитических интересах и в качестве равноценной платы со стороны Европы. А также продолжить перекраивать карту постсоветского пространства. Как это когда-то удавалось нацистской Германии, которая использовала как повод для военной агрессии фактор советской угрозы.
Усиление руками исламистов напряжённости на Ближнем и Среднем Востоке не менее выгодно для России, так как может послужить замедлению снижения мировых цен на нефть, к которым привязана стоимость российского природного газа. Военная деятельность ИГИЛ в Ираке может создать прецедент для расшатывания основ светских режимов в странах Персидского залива, где концентрируется львиная доля мировых запасов углеводородных ресурсов. В условиях внутриполитической нестабильности сложно обеспечить увеличение добычи чёрного золота. Появление исламистских боевиков означает необходимость увеличения расходов на оборону. Снижение цен на нефть за счёт увеличения объёмов добычи в подобных условиях перестанет быть рациональным. Также угроза активизации исламского экстремизма в странах Центральной Азии может использоваться РФ как средство давления на правителей Узбекистана и Туркменистана. Либо интеграция в Евразийский союз и сохранение своей власти, либо повторение событий Гражданской войны в Таджикистане образца 90-х.
Однако исламисты ведут войну скорее не за распространение ислама и создание Мирового Халифата, а за контроль над нефтегазоносными месторождениями государств, где проживают носители ислама. Основную часть финансовых средств ИГИЛ получает от продажи иракской нефти на чёрном рынке, на котором приобретается оружие. Лакомым кусочком для исламистов являются не только страны Персидского залива и Центральной Азии, но и отдельные регионы РФ, включая Северный Кавказ и Поволжье, богатые нефтью и природным газом. Учитывая то, что в Украине российской армии так и не удалось добиться серьёзных успехов на Донбассе и реализовать проект «Новороссия», а Вторая чеченская война завершилась в пользу России благодаря подкупу влиятельного тейпа (клана) Кадыровых, говорить о способности РФ эффективно противостоять исламистам преждевременно. Как, впрочем, и примерять на себя роль «последней надежды» Европы. Нельзя сравнивать уровень обеспокоенности в европейском обществе после недавнего теракта в Париже с той паникой, которая наблюдалась вследствие терактов в Лондонском метро в середине 2000-х гг. Европейские правительства достаточно оперативно отреагировали на рост террористической угрозы в своих странах. Улицы бельгийских городов патрулируют военные, а в Италии депортируют джихадистов. Вот только судьба российских регионов, где есть исламское меньшинство, может оказаться под большим знаком вопроса. Ведь радикальный исламизм пускает корни там, где существует неэффективность управления со стороны светской власти и недовольство уровнем жизни. А это как раз и характерно для современной России, где военные расходы в ходе боевых действий на востоке Украины превалируют над эффективной региональной политикой и стимулированием развития бизнеса в субъектах федерации. В данном контексте Россию может ожидать не доминирование в Евразии, а фиаско в борьбе с исламским экстремизмом.