В информационном потоке с Донбасса и других фронтов украинско-российского противостояния неоправданно много внимания уделено эпизодическому появлению актеров и других мастеров сцены. Пореченков стрелял в защитников Донецкого аэропорта! Нетребко позировала с непотребным флагом сепаратистов!.. Свинство, конечно. Однако, как мне кажется, общественно-политическая значимость их выходок сильно преувеличена.
Мастера сцены хороши в своем амплуа. И чем успешнее они как актеры, тем менее адекватны в вопросах общественно-политических. Исключения, вроде Рейгана, только подтверждают правила — у Шварценеггера уже не получилось.
В свое время аполитичных актеров и других деятелей культуры силком загоняли в общественно-политическую жизнь. «С кем вы, мастера культуры?», — сурово домахивался к ним постаревший Максим Горький, за спиной которого маячил шеф ОГПУ. Ничего хорошего из этого не вышло.
Хороший актер Богдан Бенюк оказался довольно-таки посредственным депутатом. То же самое можно сказать о Валерии Заклунной, как об актрисе и депутате фракции КПУ. Таисия Повалий или Злата Огневич с глубоким декольте на сцене — многим доставляют удовольствие, а в сессионном зале Верховной Рады выглядят нелепо. Прав был Андрей Данилко, когда в свое время на предложение баллотироваться в парламент ответил, что у политиков свое шоу, а у Верки Сердючки — свое.
Дело тут, видимо, в том, что актеры на сомнительном основании получили часть полномочий шутов. В Средние века это были довольно-таки разные сферы деятельности. Шут был придворной должностью — частью тогдашней власти. Актер — явлением довольно маргинальным. Шут вполне мог оказаться за одним столом с государем, а вот посадить сюда же актера в те времена и в голову никому бы не пришло!.. Актеров тогда воспринимали как бродяг и распутных переносчиков венерических заболеваний (кстати, предубежденное отношение к «актрискам» сохранялось вплоть до ХІХ века). Зато шут, как и любой другой придворный, был вполне политическая фигура. Посмотрите на замечательную картину Яна Матейко «Шут Станьчик на балу у королевы Боны»: один только шут по-настоящему обеспокоен известием о взятии москалями Смоленска и размышляет о судьбах государства, тогда как высшие должностные лица легкомысленно предаются веселью... Иногда именно шут обладал прерогативой говорить то, о чем другие только думали.
Наверное, последним отголоском политической значимости шутов были позднесоветские юмористы-сатирики, критиковавшие отдельные недостатки, а потом — и всю систему. Впрочем, не стало архаичной системы — и юмористы-сатирики тоже деградировали и выродились.
Все это не значит, что в общественно-политических вопросах следует прислушиваться к какой-нибудь разновидности Петросяна (хотя, конечно, если бы по защитникам Донецкого аэропорта из пулемета пострелял не Пореченков, а Петросян — то преступный характер развязанной Кремлем войны стал бы еще более очевиден). Это значит, что войну не следует путать с шоу-бизнесом, «старыми добрыми фильмами» или новыми сериалами.
О войне лучше поинтересуйтесь мнением солдата, волонтера или переселенца, проверьте — насколько адекватны в данном вопросе представители той политической силы, за которую вы отдали свой голос. А мастера сцены тут сведущи не больше, чем бабушки на лавочке у подъезда.