250 лет назад — в феврале 1764-го — украинский глава государства отрекся от своих полномочий по настоянию российского правителя. Императрица Екатерина II потребовала от «гетмана всея Малыя России, обоих сторон Днепра и Войск запорожских» Кирилла Разумовского отказаться от булавы — и тот безропотно согласился.
История эта тем более поучительна и актуальна, если учесть, что требование императрицы фактически стало ответом на просьбу об установлении наследственного гетманского достоинства для рода Разумовских.
До последнего момента Кирилл Григорьевич не сомневался, что у него все под контролем. Он вполне уверенно чувствовал себя в своей вотчине — казацкая старшина была к нему полностью лояльна. При императорском дворе у него тоже были довольно сильные позиции — ведь гетман был активным участником дворцового переворота, благодаря которому Екатерина II свергла своего мужа Петра III и села на престол сама.
Однако реальность оказалась куда сложнее. Старшина, хотя и не видела альтернативы гетману, но и не воспринимала его как безальтернативного лидера и выразителя своих интересов. Причин бороться за наследственную власть для рода Разумовских у полковников и сотников не было. А в Петербурге свинью гетману подложил человек, от которого он меньше всего ожидал неприятностей — его многолетний наставник и помощник Георгий Теплов, став одним из секретарей императрицы, написал весьма злобную «Записку о непорядках в Малороссии».
Вообще, властные полномочия свалились на Кирилла Разумовского в силу весьма специфических обстоятельств. Его старший брат Алексей (певчий придворного хора) силой случая оказался весьма близок с принцессой, которая благодаря дворцовому перевороту стала императрицей Елизаветой ІІ. Морганистический супруг не особо лез в государственные дела, но любил заниматься тем, чем до сих пор любят заниматься многие внезапно возвысившиеся украинцы — продвигать своих родственников и земляков. Так его младший брат Кирилл в 18 лет «в рассуждение усмотренной в нем особливой способности и приобретенного в науках искусства» стал президентом Петербургской академии наук. Кстати, первый славянин на этой должности — до него российской наукой заправляли немцы. А в 22 — Кирилла как бы избрали (на самом деле, назначили) гетманом. Поначалу булава не особенно-то интересовала его — в Петербурге было куда интереснее, чем в Глухове. Но даже поднаторев и взявшись за преобразования в своем крае, гетман одновременно начал решать вопрос о приватизации булавы, попав из-за этого в весьма уязвимое положение. В такой ситуации он повел себя прагматично, получив за отказ от гетманского титула солидную денежную компенсацию (подробнее об исторических перипетиях можно узнать здесь). Практически без боя придворный победил в нем правителя!
Однако главное даже не в том, что Кирилл Григорьевич оказался не на высоте. Гораздо важнее то, что ликвидация гетманского правления, а вскоре — и самого Войска Запорожского как политической структуры не вызвала сопротивления. То, за что в середине XVII века пролили реки своей и чужой крови, — во второй половине XVIII-го украинские казаки сдали без боя! Ведь имперский центр не посягал на персональные права и привилегии казацкой старшины и большей части казаков. И более того, перед амбициозными и энергичными выходцами из старшинской среды на имперской службе открывались куда более широкие возможности, чем в Гетманщине. Один канцлер Александр Безбородко чего стоит!..
Впрочем, это урок уже не столько для нас, сколько для Москвы, которая не может предложить приемлемых условий интеграции. Для нас же история гетмана Разумовского, прежде всего, поучительный пример того, что политической субъектности могут лишить настолько мягко, что и сопротивляться этому будет как-то неудобно.