«...Одним из примеров серьёзных упущений в организации воспитательной работы НКИ, в отсутствии там должной борьбы с проникновением буржуазной идеологии, является случай с бывшим зав. кафедрой химии, профессором Федосеевым. Как известно, Федосеев издал ряд научных работ и имеет несколько авторских свидетельств по закрытым темам.
Без согласования с ректором института и вышестоящими инстанциями Федосеев вел обширную переписку и обмен работами с учеными Бельгии, Швейцарии, Италии, США и других капиталистических стран. К сожалению, и по сей день неизвестно, какими же данными о своих открытиях и работах так щедро снабдил Федосеев буржуазных ученых...
Известно, что Федосеев в общественной и партийной жизни института участия не принимал, зазнался и по существу оторвался от коллектива. За моральное разложение (трижды женился), недостойное поведение в коллективе Федосеев неоднократно обсуждался в партийном порядке. Но партийная организация и ректорат НКИ не увидели его политического лица и проглядели его моральное и идеологическое падение...» (Реабилитированные историей. Николаевская область. Киев-Николаев 2007, т. 3, с
1961 год. Секретарь Николаевского обкома компартии Украины Антонина Гусева написала донос на хорошего человека заведующего кафедрой химии Николаевского кораблестроительного института (НКИ) профессора Федосеева. Литературный стиль докладной записки тоскливый. Много тавтологии, неправильно сопрягаются части речи и присутствуют смысловые нестыковки.
Ничего не поделаешь... хрущёвские времена, упадок жанра. Из текста политического доноса исчезла поэзия, и документ сразу превратился в деловую бумагу. А ведь совсем недавно, при Сталине, доносительство облекалось высокой поэтической формой.
22 августа 1933 года пролетарский поэт Александр Безыменский вернулся из творческой командировки на Беломорканал и по свежим следам написал стихотворение, которое так и называлось «Донесение»:
«... Я, сообщая героической ЧеКа,
Что грандиозность Беломорского канала,
И мысль Вождя, что жизнь ему давала,
Войдут невиданной поэмою в века.
И если коллективом вдохновений
Поэму Беломорского пути
Сумеем мы в литературу донести,
То это будет
Лучшее из наших донесений!»
28 января 1938 года Сталин приказал руководству Наркомата внутренних дел подготовить региональную статистику политических донесений советских граждан друг на друга за период
Общая цифра «бдительных обращений» на территории СССР составила 4 340 086 штук. Больше всего писем органы НКВД получили в южных районах страны, меньше в северных. В областях, которые находились за Полярным кругом, не зафиксировано ни одного доноса политического характера. В суровых условиях севера люди могли выжить только в атмосфере взаимопомощи и моральной поддержки.
В областные и районные комиссариаты внутренних дел на территории Украины за это время поступило 701 038 политических донесений граждан. Сколько доносов написали друг на друга жители Николаевской области?.. К сожалению, эти цифры растворились в общереспубликанской статистике.
Сегодня мы еще можем узнать приблизительное число репрессированных жителей корабельного края, но... количество штатных и добровольных сексотов навсегда останется тайной. Личные дела осведомителей при эвакуации в 1941 году уничтожались в первую очередь.
Однако для историка есть небольшое утешение: из сохранившихся опубликованных документов можно проследить эволюцию политического доноса как литературного жанра.
От крестьянской челобитной к деловой прозе
Писать челобитные, жалобы и доносы занятие интимное, которым может заниматься в одиночестве только грамотный человек. В царской России большинство деревенского населения не умело читать и писать. Чтобы составить прошение, крестьянину приходилось идти к писарю, который за небольшую мзду выправлял необходимую бумагу. Поэтому до революции все подмётные письма и анонимные наветы исходили от грамотного посадского (городского) населения. Русское село долгое время оставалось высоконравственной территорией, откуда не поступало никаких анонимных сигналов.
26 декабря 1919 года советское правительство издаёт декрет «О ликвидации безграмотности среди населения РСФСР», в котором провозглашалось обязательное обучение населения республики в возрасте от 8 до 50 лет чтению и письму. Ликвидация неграмотности рассматривалась «как политическая задача первостепенной важности, как непременное условие обеспечения всему населению сознательного участия в политической жизни страны».
С 1920 по 1940 годы через сеть обществ «ликбеза» прошли 60 миллионов человек. Вся деревня внезапно стала грамотной и... начала отправлять «в район» письма, жалобы и доносы. Сохранившиеся документы «сигналы с мест» можно стилистически отнести к наивной деловой прозе. Такие тексты в ХVIII и ХIX веках творились пером волостного писаря.
В сборнике «Реабилитированные историей. Николаевская область» опубликованы три анонимных крестьянских доноса. Очень любопытная литература.
1921 год, село Новогригорьевка Вознесенского уезда Херсонской губернии. Анонимный донос на председателя комбедовской артели «Экономист» Мидовича Андрея Ивановича: «...Третьего дня после покрова голова товариства андрейка мидович выправил вильну подорож и пачпорты до николаева куме марьяне кушке сватам своим федору бердяй с олимкой бердяй простил им недоимки артельные года минулага по курям фуражу мясу с молоком беленое ясли беззосыпу положил чверть доли натовариство яйцо куряче простил на всех обчество обиду тримае противу лихого наклада за корысть головы повертае усих до дому...».
Если перевести текст на нормальный язык, то смысл будет таков: через три дня после праздника Покрова Пресвятой Богородицы председатель комбедовской артели Андрей Мидович выписал паспорта и отправил в город из голодного села куму Марьяну Кушку и своих сватов Федора и Олимпиаду Бердяй. Анонимный доноситель жалуется, что их доля обязательной продразверстки из мяса, молока, фуражного зерна и куриных яиц непосильной тяжестью легла на оставшихся в селе артельщиков. Товарищество просит уездные власти разобраться с противоправными действиями председателя и вернуть беглецов в деревню.
Стилистически текст доноса составлен, как и 500 лет назад. Перед нами челобитная государю. Имена корреспондентов («холопов») уменьшительно-уничижительные без прописных букв, знаки препинания отсутствуют, текст не разделен на предложения, двуязычен и фразеологически однороден. Анонимный доноситель недавно научился писать и решил «попрактиковаться» в составлении деловой бумаги.
Второй донос, опубликованный в сборнике, имеет явно политический характер.
1930 год. Село Курячьи Лозы Кривоозерского района Одесской области. Анонимный донос районному военному комиссару Воронихину на председателя райпотребкооперации Ф. М. Олейникова: «...Настоящим временем считаю быстро передать Советской Власти про контреволюционную работу, что проводит давно голова райпоживспилки т. Олейников при своей работе. Весь товар на обмен по его приказу производится мануфактурой у единоличников, кулаков и подкулачников. За два месяца артельщики недодали совхозу им. Марти 8 штук матерьяла диагональ шерстяная 4 мешка цукру и 14 тюков табака. Весь обменный товар ушел за посевной фонд кулакам и единоличникам району. Олейник в 1919 году два раза перебегал от красных войск к Петлюре и обратно. Настоящим уведомляю Олейник продолжает вредить нашей власти рабочих и крестьян скрывает положенную мануфактуру от колхозников и отдает ее недобитой буржуазии... Прошу принять меры для борьбы с крытым врагом Советской Власти».
Просьба была удовлетворена. Председатель райпотребкооперации Феодосий Олейник по приговору Одесского военного трибунала получил шесть лет лагерей.
Стилистика этого документа приближается к газетным текстам
Литературная форма политического доноса на Николаевщине достигла унифицированного cодержания перед самой войной. Об этом свидетельствует опубликованный документ от 11 января 1940 года. Вот выдержка из текста:
«...Председатель колхоза Перемога в селе Христофоровка Владимирского района Николаевской области Безушко и завхоз Валинич под вывеской колхозной торговли самовластно, без разрешения общего собрания колхозников продают крупный и мелкий племенной скот и другие продукты. На вырученные деньги устраивают пьянки. Заведующий складом колхоза, член партии Стоянов продает и пропивает корм для лошадей, что вызывает массовый падеж скота. Колхозники требовали, чтобы Стоянова отдали под суд, а правление выдвинуло его заведующим артельной свинофермой, где он незаконно режет поросят и опять пропивает общественное мясо. Безушко, Валинич и Стоянов каждый вечер организовывают в колхозной столовой пьянки, куда приглашают молодых девок и солдатских вдов, многие женщины из этого дома терпимости уже прижили у себя незаконных детей. Наряду с преступным разбазариванием колхозного добра и творящимся развратом, указанное руководство публично заявляет о своей приверженности к разгромленному нашей партией троцкистко-зиновьевскому блоку... На общем собрании колхозников Безушко заявил о том, что секретарь районной парторганизации ВКП(б) не имеет права вмешиваться в колхозные дела... Собрание колхозников Перемога просит принять меры к обузданию вредительской деятельности руководства и обеспечить нормальную работу хлеборобов на благо нашей Советской Родины».
Это смертельный удар. Расхищение социалистической собственности + разврат + контрреволюционная деятельность. Председатель Безушко приговорен Одесским военным трибуналом к расстрелу, завхоз Валинич и завскладом Стоянов к 10 годам лагерей.
По форме делового заявления донос составлен безукоризненно. Экономические преступления руководства отграничены в тексте от обвинений в моральной распущенности и от враждебных политических заявлений скрытых врагов народа. В тексте обозначена мотивация доноса не сведение личных счетов, а «обеспечение нормальной работы хлеборобов на благо Советской Родины».
По мнению историков и социологов, реальными причинами доносительства в селе являлась вовсе не гражданская позиция колхозника-стукача, а появление нового руководителя, начинающего перестраивать работу «под себя» и разрушая сложившиеся горизонтальные связи коллектива, которые позволяли при «старом» начальстве спокойно воровать. Драматургия политического доноса в этот период делала акцент на гражданской позиции доносителя и нетерпимости к скрытым врагам социалистического строительства.
Городская литература политического доноса
Замечательный российский философ и писатель Александр Зиновьев в своем романе «Гомо советикус» юмористически препарировал литературу политического доноса. Он писал: «В своё время в КГБ был завал доносов. Сотрудники своими силами не справлялись с ними и привлекали в помощь посторонних специалистов. Привлекали и меня. Моя задача состояла в том, чтобы отобрать из многих тысяч доносов заслуживающие внимания, а остальные передать на уничтожение...
Я читал доносы начинающих жизнь невинных младенцев и умудрённых опытом дряхлых старцев, молодых трезвых карьеристов и обезумевших от безнадёжности алкоголиков, выдающихся учёных, домашних хозяек, юных и чистых дев, старых развратников, партийных функционеров, безграмотных дебилов, профессоров, пенсионеров, артистов... И все они были похожи друг на друга, как монеты одной ценности, как клопы. Как будто они у нас изначально заложены в генах, а не являются высочайшим продуктом человеческой истории. И я тогда понял, что именно донос есть самая глубокая, всесторонняя и искренняя форма самовыражения личности...»
Тридцатилетнее правление Сталина отточило литературный жанр политического доноса. Массовая проза обрела зрелость, в текстах появились авторская философия и размышления о судьбах Родины и социализма.
1957 год. В Николаевское областное управление КГБ поступает анонимное письмо «бдительного гражданина» об организации в НКИ тайного студенческого общества «ВСХНИТ» («Великие сыны хотят найти истину тайн»). Вот небольшой отрывок из письма:
«...Почему люди в Николаеве столь невосприимчивы к переменам, причем к абсолютно любым от смены цвета дома до переизбрания какого-нибудь комсомольского секретаря? Потому что в отличие от столиц и даже крупных городов, суть жизни в провинции это размеренная повседневность. События здесь исключение, а не правило. Человек прочно вписан в рамки этой повседневности, и вырваться из нее могут очень немногие...». Именно этими отвлеченными вопросами и ответами задаются студенты-третьекурсники С.Н. Жила, В.Н. Федотов, А.П. Ракочий, П.Д. Пермяков и М.Ф. Качалов.
Проблемы эффективной работы комсомольской организации института их совершенно не волнуют и, самое главное, они затягивают в мертвящую пучину экзистенциального мировоззрения неокрепшие умы молодых первокурсников... Эти люди не верят в позитивный потенциал социалистического обновления нашего общества...
Участники общества ВСХНИТ ставят своей целью объединить студентов, увлекающихся различными науками, в «общество», где можно свободно, без опеки комсомольской и партийной организации пропагандировать антикоммунистические взгляды на проблемы советского строительства и социалистической культуры...
Ничего особенного молодые люди не проповедовали. Мальчишки читали Вольтера и Дидро, говорили о жизненном пути Федора Шаляпина и... пытались понять, почему В. И. Ленин так плохо относился к социологу Питириму Сорокину.
Всех членов общества ВСХНИТ выгнали из института, а Ракочий получил ещё и три года тюрьмы.
Жанр этого политического доноса напоминает литературное эссе, где присутствуют формальная логика, грамотная аргументация и соответствующая драматургия сюжета. «Запредельный» интеллект доносчика превратил текст делового письма в исследование проблем воспитания молодежи. Здесь чувствуется опытная рука преподавателя НКИ.
Интеллектуальный позыв анонимного письма в
Архивы СБУ сохранили эмоциональную реакцию горожан на события 1968 года в Чехословакии («Пражская весна»). Агентурные донесения лаконичны:
«...Приемщик-контролер завода им. 25 Октября гор. Первомайска Столяров А.Т., 1918 г. р., беспартийный, со средним образованием, сказал: Все это так, но как теперь мы будем выглядеть перед всем миром. Везде скажут это прямая агрессия. Выходит, демократию держим штыками?.
...Старшая медсестра городской больницы города Николаева, Шкреба М.Г., 1934 г. р., беспартийная, высшее образование, заявила: В царские времена Россию справедливо называли мировым жандармом. Разве руководство страны не замечает, что наводя порядок в соседней, пускай братской стране, при помощи оружия, мы тем самым в глазах мирового сообщества превращаемся в такого же мирового жандарма. Может, пускай товарищи в Чехословакии сами разберутся, какой социализм они хотят строить. Разве так должна вестись миролюбивая политика СССР?».
«...Мастер корпусно-стапельного цеха завода имени Носенко города Николаева, Авакумов Д.Т., 1919 г.р., беспартийный, образование среднее, в беседе с рабочими цеха громко говорил следующее: «Советский народ понес многомиллионные жертвы в борьбе с фашизмом. Так зачем нам сейчас снова втягиваться в военный конфликт? Зачем нам пугать мир бряцаньем оружия. Может для трудящихся будет лучше, если наше руководство не будет лезть в соседнюю страну, а наполнит товарами полки магазинов?».
В этих анонимных донесениях практически нет грамматических ошибок и логических нестыковок текста. Информация подана лаконично и рационально. Отсутствуют тавтология и «слова-паразиты». Титанические усилия режима по ликвидации неграмотности населения завершились сокрушительной победой большевиков. Проза политического доноса стала комфортна для самого главного читателя оперативника КГБ.
(Это уже не столько донос, сколько заверение в верноподданничестве. Обратите внимание на фамилии подписантов, ред.)
В горбачёвскую перестройку литература политического доноса едва не умерла. 2 февраля 1988 года вышел Указ Президиума Верховного Совета СССР, вводивший запрет на рассмотрение анонимных писем. Казалось, что «вечный жанр», существующий с библейских времен, навсегда канет в Лету, но... ожидания не оправдались.
Доносительство сегодня облечено в форму периодических «горячих линий», которые проводят правоохранители, налоговая и другие ведомства, собирая необходимую для себя информацию. Слово «донос» вытесняется из обихода терминами «оперативная информация», «сообщение компетентного источника» и т. д.
Недавно пресс-центр Николаевского областного УВД заявил, что масштабная проверка НГУ им. В.А. Сухомлинского на предмет наличия тотальной коррупции руководства университета и преподавательского корпуса проведена «по многочисленным сигналам городских Интернет-ресурсов». Поводом для прокурорской реакции послужили анонимные сообщения комментаторов.
В эпоху электронных коммуникаций доносительство обрело массовый характер и утратило личностную окраску. Донос превратился сегодня из литературного жанра в обыденную разговорную речь.