К сожалению, пьеса Михаила Булгакова «Иван Васильевич» у многих ассоциируется с фильмом Леонида Гайдая «Иван Васильевич меняет профессию». Хотя литературное произведение 1936 года и кино 1973 года кардинально различаются.
В первую очередь, по своему духу. Если пьеса Михаила Булгакова – это мрачная, мистическая сатира о людях в неожиданнных ситуациях, то фильм Леонида Гайдая – весёлая буффонада о брежневских временах, высмеивающая не человеческие пороки, а именно советских граждан.
Приходилось читать, что «Ивана Васильевича» в сталинские времена запретили якобы из-за насмешек над советскими людьми. Но если прочитать пьесу, очевидно, что никакой насмешки именно над новым советским обществом в ней нет. Юмор строится не на насмешках над конкретными персонажами, это, выражаясь современным языком, скорее «ситуационная комедия».
Фильм же – совершенно иной. Действие переносится из 1930-х в брежневскую эпоху, а коммунальная квартира, где обитают герои, превращается в «образцово-показательный» многоквартирный дом.
Если пьеса показывает нам суровых людей в суровое время, то в киношной версии это карикатурные «совки» с полным набором поведенческих и нравственных стереотипов. Например, создатели фильма делают алкоголиком управдома Буншу.
Имеется несоответствие и с режиссером Якиным. Пятидесятилетний Михаил Пуговкин никак не похож на «молодого человека в берете и штанах до колен и с бородой, растущей из-под подбородка». Но всё это мелочи...
Пьеса при жизни Михаила Булгакова была несколько раз запрещена к постановке. Цензоры нашли в ней «недопустимые моменты», например – лекцию о свиньях (в фильме её тоже нет). «Ивана Васильевича» редактировали, но на сцене она так и не появилась. Впервые пьесу напечатали уже при Леониде Ильиче – в 1965 году.
На мой взгляд, постановку Леонида Гайдая можно считать самым настоящим актом цензуры, ведь именно из-за фильма, который сразу же стал культовым в СССР, пьеса, так или иначе, отошла на второй план. Ведь все смотрели именно киношную версию.
Фильм не только сменил тон повествования, превратив пьесу в весёлую кинокомедию, разбавив всё это музыкальными номерами. Сам текст Михаила Булгакова был подвергнут цензуре и переписан.
Нельзя сказать, что картина снята «по мотивам» пьесы. Фильм – это её прямая адаптация. То есть структурно Леонид Гайдай ничего не менял. Все три акта пьесы были перенесены на большой экран во многих моментах даже построчно. Однако её суть была сильно изменена и цензурирована.
Самая пьеса – достаточно небольшая. Если бы создатели фильма построчно полностью перенесли её на экран, разбавив музыкальным номерами, хронометраж картины не увеличился бы. Но дело именно в том, что отдельные сцены «Ивана Васильевича» были отредактированы, а некоторые и вовсе вычеркнуты.
Например, в сцене, где Зинаида Михайловна уходит от Тимофеева, она просит у мужа «денег на дорогу» в долг, чтобы сбежать с любовником. Изобретатель долго ищет, но находит лишь сто пятьдесят три рубля. Создатели фильма посчитали, что подобные «денежные отношения» между супругами – недопустимы.
Нет в фильме и такого момента: управдом объясняет Тимофееву важность своей работы, заявляя, что «если я перестану ходить, произойдёт ужас», на что изобретатель вопрошает: «Государство рухнет?». Насколько я понял, читая публикации о запрете пьесы, вопросов к этому моменту при жизни автора у цензоров не было, но вот из фильма его всё равно убрали.
Из сценария вычеркнули и такую тираду Бунши: «Я умоляю вас, Николай Иванович, вы насчет своей машины заявите. Её зарегистрировать надо, а то во флигеле дамы уже говорят, что вы такой аппарат строите, чтобы на нём из советской власти улететь. А это знаете... и вы погибнете, и я с вами за компанию». Интересно, что в «отредактированной» версии пьесы, которую сейчас массово публикуют интернет-библиотеки, слова «чтобы на нём из советской власти улететь» заменены на «что весь наш дом рухнет».
Зато создатели фильма придумали заявление Бунши о том, что «развод – дело общественное» и «вы своими разводами резко снижаете наши показатели». После этого управдом просит Тимофеева «повременить с разводом до конца квартала», на что изобретатель резонно замечает, что Бунша бредит. В пьесе же управдом просто говорит, что должен немедленно выписать Зинаиду Михайловну. Как видим, киношники выдумали целую сцену, высмеивающую «советские порядки».
Когда Тимофеев рассказывает о своём изобретении, Бунша заявляет: «Пронизать пространство? Такой опыт можно сделать только с разрешения милиции. У меня, как у управдома, чувство тревоги от таких опытов во вверенном мне доме». Когда же исчезает стена и появляется Милославский, то вор восклицает: «На двух каналах был, видел чудеса техники, но такого никогда!». Интересно, что часть «На двух каналах был» вырезана и из «отредактированных» сетевых версий пьесы.
Убраны и важные для сюжета сцены. Например, когда Тимофеев и Иоанн садятся пить водку (в пьесе Тимофеев говорит: «Выпейте горного дубнячку», в фильме это водка «Столичная»), изобретатель предлагает царю «ветчинку», но тот говорит: «День-то постный», после чего они закусывают килькой. В фильме же среди закуски присутствует колбаса. Позже Иоанн ест колбасу в сцене с Якиным.
Также Тимофеев жалуется на жилищные условия, заявляя царю: «Да уж, хоромы неважные». В фильме, наоборот, изобретатель хвалится своей квартирой.
Киношники вообще нередко подчёркивают достижения брежневской эпохи, высмеивая советских людей (исписанные стены, пьянство, дефицит и спекулянты, много и часто курящие главные герои).
Придумана и сцена на балконе, где Иоанн встречает жену Бунши. Тогда он плюёт и убегает обратно в квартиру. В пьесе иначе: жена управдома стучит в дверь комнаты изобретателя, а «Иоанн крестит дверь, и голос Ульяны пропадает». Царь говорит: «Что крест животворящий делает!», после чего пьёт водку. Цитата про крест используется в фильме раньше: её сделали частью выдуманной сцены Иоанна в лифте (в пьесе он заперся на чердаке).
Также в фильме нет сцены, где царь ругает Якина: «Вместо Святого поста и воздержания – блуд и пьянство губительное со обещанными диаволам чашами!». Этой реплики нет и в сетевых версиях пьесы.
Убрали из фильма и то, как Иоанн даёт Шпаку золотую монету со словами: «Славь царя и великого князя Ивана Васильевича!». Сам Шпак, когда доносит в милицию, что в квартире Тимофеева объявился царь, добавляет: «Даю честное пионерское под салютом! Ну, я сам сейчас добегу до вас, сам добегу».
В последнем акте пьесы описывается пребывание Бунши и Милославского в прошлом. Управдом называет эксперимент Тимофеева «антисоветским опытом».
Киношники выдумали сцену погони опричников за Буншей и Милославским по стенам Кремля и момент, когда управдом, «запутавшись» в колоколах, устроил развесёлый перезвон под «Чижика-пыжика». Смог бы додуматься до такого сам Михаил Афанасьевич?
Зато зачем-то убрали из фильма момент, когда дьяк не понимает, почему Бунша подписал бумагу как Иван Грозный.
Ещё в пьесе часто используют слово «опричники». Киношники заменили «опричников» на «войско» и «конвой».
Искажена и встреча со шведским послом. Так, Бунша сначала заявляет: «Я ни за какие деньги с иностранцем не стану разговаривать. Кроме того, я иностранных языках только революционные слова знаю, а все остальное забыл». На что Милославский отвечает ему: «Ну, говори хоть революционные, а то ты ведь никаких слов не произносишь... Как рыба на троне!».
Убрали и смешную сцену, когда Милославский говорит: «Я, как назло, в шведском языке не силен, а царь нездоров». На что дьяк поправляет его: «Он, батюшка, по-немецки говорит». Такие исторические тонкости посчитали для брежневской кинокомедии излишними?
Интересно, что в фильме Бунша с радостью соглашается отдать шведам Кемскую волость. В пьесе же управдом заявляет: «Я не согласен королю пламенные приветы передавать. Меня общественность загрызет. Я изнемогаю под тяжестью государственных преступлений, которые мы совершили. О боже мой! Что теперь делает несчастная Ульяна Андреевна? Она, наверно, в милиции. Она плачет и стонет, а я царствую против воли… Как я покажусь на глаза общему нашему собранию?».
Протестует и дьяк, но в фильме это сводится к одной вялой реплике.
Наоборот, против того, чтобы отдать Кемскую волость, в кино выступает Милославский, тогда как в пьесе как раз вор говорит: «Да кому это надо?». У Михаила Булгакова был сознательный советский управдом и несознательный вор. Но в данной сцене киношники поменяли их местами.
Но больше всего брежневская цензура и создатели фильма прошлись по религиозной теме. Например, в пьесе герои часто поминают Бога, в кино этого почти нет.
Кроме этого, из фильма убрали ключевую сцену встречи Бунши и Милославского с Патриархом, который и понял, что «царь ненастоящий», встретил высланных из Москвы опричников и развернул их на Кремль. После пламенной речи Патриарха Милославский отвечает: «Браво! Аминь! Ничего не в силах прибавить к вашему блестящему докладу, кроме одного слова – аминь!». И крадёт с его груди панагию.
Создатели фильма сильно изменили и финальную сцену с банкетом. Например, в пьесе нет «икры заморской, баклажанной» (в кадре, на самом деле, кабачковая). До таких шуток Михаил Афанасьевич не додумался.
Или, при встрече с царицей, Бунша надевает пенсне, чем частично выдаёт себя. Когда же управдома начинает рассматривать подозрительный дьяк, тот заявляет: «Вы что на меня так смотрите? Я знаю, что у тебя на уме! Ты думаешь, уж не сын ли я какого-нибудь кучера или кого-нибудь в этом роде? Сознавайся!».
Да и вместо «массовой, современной» песни, под которую все начинают задорно плясать, после чего начинается драка с бросанием едой (разумеется, тоже выдумкой киношников), музыканты играют румбо (румбу), а герои танцуют. В разгар застолья дьяк и сообщает, что Патриарх «смутил» опричников.
В конце пьесы царь разбивает машину времени и исчезает. Фильм заканчивается тем, что всё произошедшее было лишь сном Тимофеева, в пьесе же финал не столь оптимистичен: милиция выводит всех из квартиры.
(Добавлю, что сцена с фразой «и тебя вылечат, и меня вылечат», когда жена управдома в присутствии врачей встречает своего мужа и Иоанна – ещё одна киношная выдумка).
Я привёл далеко не все примеры изменений, которые затронули пьесу во время её адаптации для киноверсии. Понятно, что некоторые моменты в такой редактуре были неизбежны, так как фильм снимался о современном времени. Однако при этом из картины убрали не только огромное количество религиозных и «политически неверных» моментов, но и множество острых и умных шуток Михаила Булгакова, которые создатели кино заменили результатами собственных юмористических потуг. Правильно ли это? Не думаю.
В итоге, создатели фильма не только серьёзно перекроили пьесу, создав, например, сюжетную дыру с бунтом войска, но и намного упростили её, из-за чего кино вышло намного примитивнее своего блестящего первоисточника.
